Леонид Свердлов - Воля богов!

— Вот они и решили построить этого коня в посвящение Афине, — продолжал бородатый. — Это всё Одиссей хитроумный придумал. Он сказал, что вы этого коня сжечь захотите или разломаете — и навлечёте на себя гнев богов: конь-то Афине посвящён. Потому коня и сделали таким большим, чтоб вы его не догадались в город затащить, где бы он вас от любых врагов милостью Афины хранить стал.

— Интересно, — задумчиво сказал Приам. — А Лаокоон нам только что говорил…

— Какой ещё Лаокоон? — удивлённо перебил царя Синон.

Все посмотрели на Лаокоона, но вместо него увидели двух свившихся клубком змей, между которыми мелькал, пытаясь выпутаться, жрец, а змеи между тем с аппетитом доедали его сыновей. Лаокоон пытался позвать на помощь, но не мог, придушенный змеями. Троянцы бросились к нему, но змеи, заметив это, поспешно разорвали жреца на две части и, с хлюпаньем проглотив, шустро улепетнули в сторону города. Многие побежали за ними.

Через некоторое время вернувшиеся сообщили, что змеи прошмыгнули в храм Афины, забились под алтарь, нахально оттуда выглядывают, облизываются и ухмыляются.

— Вот видите, — удовлетворённо сказал бородатый. — А нечего было копьём в священного коня кидать. Афина это не любит. Так что давайте, тащите коня в город, пока Афина ещё добрая!

Впечатлённые смертью Лаокоона троянцы даже не удивились тому, что только что освобождённый пленник сразу начал командовать. Не все поверили словам Синона, но воля богов проявилась настолько очевидно, что никто не решился возражать. К тому же большинство было настроено не спорить, а праздновать, а транспортировка коня представлялась весёлым праздничным развлечением. Его обвязали верёвками и лентами и с песнями и криками потащили в город.

Когда процессия прошла уже полпути, навстречу ей выбежала Кассандра и встала, растопырив руки.

— Не пущу! — кричала она. — Не смейте! Это ловушка!

— Не слушайте эту дуру! — заорал Синон. — Мало вам одного Лаокоона? Ещё жертв хотите? Да?

Кассандру оттащили с дороги и продолжили путь. У самых ворот конь резко остановился. Кто-то внутри от неожиданности выронил щит.

— Там внутри зазвенело! — крикнул какой-то троянец.

— Это у тебя в голове зазвенело! — рявкнул вошедший в раж Синон. — Что стоите? Не видите, что конь в ворота не пролезает? А я говорил, что его специально таким сделали, чтоб вы его в город втащить не смогли. Но мы не боимся трудностей! Разбирайте стену!

Троянцы бросились выполнять приказание, а Синон покрикивал на них, торопил, распоряжался, будто он теперь был главным человеком в Трое.

— Стойте! — вдруг опомнившись, закричал Приам. — Не ломайте стену!

— Царь пошёл против воли народа! — взвизгнул Синон. — Народ хочет разбирать стену, а царь ему мешает!

Но, видимо, авторитет Приама был среди троянцев всё ещё выше, чем авторитет Синона. Те, кто уже начинал растаскивать камни с верха стены, остановились.

— Люди! Вы слепо доверяете власти, которая всю жизнь вас обманывала и обворовывала! — завопил Синон. — Они готовы запретить вам всё: праздновать победу, разбирать стену, затаскивать в город коня! Скоро так и дышать запретят! Вспомните: вы народ, а не покорное стадо! Разбирайте стену!

Люди, в одночасье ставшие народом, послушно принялись за работу. Приаму пришлось смириться.

Одиссей почувствовал облегчение, услышав грохот камней. Он всё больше верил в успех.

— Одиссейчик, отзовись! — вдруг донеслось снаружи. — Я не смогла дождаться и приехала за тобой в Трою!

Это был голос Пенелопы. Одиссей еле сдержался, но не выдал себя. Он вовремя вспомнил, как Елена Прекрасная умеет подделывать голос его жены. А Елена уже говорила своим голосом:

— Менелай! Ты здесь? Отзовись!

Одиссей схватил вскочившего было Менелая и зажал ему рукой рот. Он вдруг с ужасом подумал, что не сможет так же успокоить всех сидящих в коне, если Елена заговорит голосами их жён, ведь она же со всеми ними была знакома. Но Одиссей не мог в темноте дотянуться до каждого. Мозг разрывала ужасная мысль: «Я всё-таки проболтался Елене про лошадь! Она всё знает!»

Но беды не случилось. Елена уже совсем собралась заговорить голосом жены Диомеда, как вдруг кто-то вцепился в неё сзади. Обернувшись, она увидела раскрасневшееся от бешенства лицо Синона.

— Ты что творишь, гадина?! — прошипел он.

Елена невинно улыбнулась.

— Да что ты, сестричка! — пролепетала она. — Я же пошутила.

— Совсем сдурела?! — хриплым от гнева голосом зарычал Синон. — Какой я тебе сестричка?!