Леонид Свердлов - Воля богов!

По дороге Одиссей рассказал своему юному спутнику историю, приключившуюся с оруженосцем Геракла, естественно значительно приуменьшив свою собственную роль.

— Конечно, Филоктет погиб, — говорил он. — Его нога так распухла, а сам он так страдал, что вряд ли дожил до следующего дня.

— Но почему же вы его бросили? — наивно спрашивал Неоптолем. — Почему не взяли с собой и не попытались спасти?

— Война, знаешь ли, состоит не только из благородных подвигов. Иногда приходится жертвовать боевыми товарищами ради общего дела. Филоктет всё равно был не жилец, но его рана могла оказаться заразной, а страшнее заразы на корабле ничего невозможно представить, кроме того, он так выл и стонал, что мог подорвать боевой дух остальных воинов, да и вонь от его раны была невыносимой — никто не смог бы плыть с ним на одном корабле.

Неоптолем кивал, соглашаясь с тем, что он ещё действительно неопытен в военных делах, но понять, как можно бросить товарища в беде, он всё равно не мог — его полная романтических иллюзий душа отказывалась воспринимать это.

Они высадились на том месте, где много лет назад пристали к берегу греческие корабли, шедшие к Трое.

Одиссей не удивился, ничего не найдя там, где греки когда-то оставили лежать своего больного товарища: за столько лет от трупа, пожалуй, ничего не осталось бы. Найти разгадку сразу же, только лишь выйдя на берег, было бы слишком просто.

Они отправились вглубь острова. Неоптолем шёл быстро, и осторожному Одиссею постоянно приходилось его сдерживать. В какой-то момент царю Итаки показалось, что он вернулся на десяток лет назад: он опять шёл той же тропой по тому же лесу, а рядом с ним снова с треском топал юный Ахилл. И снова, как годы назад, они вышли к той же самой пещере, и над костровищем перед ней точно так же поднимался дымок.

Одиссей резко остановился, хватая Неоптолема за локоть.

Что за наваждение! Ему уже показалось, что в них снова полетел камень, из кустов выскочил человек в звериной шкуре, а голос Фетиды сзади закричал: «Ахилл! Нет!»

Но ничего этого не случилось. Неоптолем обернулся и удивлённо посмотрел на своего спутника. Одиссей приложил палец к губам и оттащил юношу с видного места в кусты. Снова знаками приказав Неоптолему быть тише, он опустился на землю и притянул его к себе.

Крадучись, почти ползком они подобрались к пещере. Одиссей заглянул туда и никого не увидел. Это было маленькое жилище дикаря. Какое-то подобие стола, скамья из обломка дерева, лежанка из сухих листьев, накрытых звериной шкурой, грубо выструганный деревянный ковш, огниво, везде были разбросаны какие-то грязные полоски тряпок — бинты или что-то вроде этого. По всему видно, что хозяин ушёл совсем недавно, ходит где-то рядом и скоро вернётся. Одиссей отполз от пещеры и знаком позвал за собой Неоптолема.

— Похоже, Филоктет жив, — прошептал он.

— Здорово! — обрадовался Неоптолем, не понимая, почему у Одиссея такой обеспокоенный вид.

— Рано радоваться, — ответил царь Итаки. — Если он девять лет прожил один на необитаемом острове, то вряд ли в нём ещё осталось что-то человеческое. Скорее всего, он совсем одичал и теперь мало чем отличается от лесного зверя. Лука у него нет, это понятно. Но только он знает, как этот лук попал к троянцам и где его теперь искать. Только бы он ещё не совсем сошёл с ума от одиночества и болезни! Надо его дождаться и попытаться расспросить. Но мне с ним разговаривать, думаю, бесполезно: он наверняка зол на меня и на всех, кто тогда был здесь. А тебя он не знает и, может быть, с тобой разоткровенничается. Так что подожди его в пещере, я буду рядом и в случае чего приду на помощь. Не говори ему, что я здесь. Скажи, что ты один приехал.

— Достойно ли благородного воина говорить неправду?! — возмутился наивный Неоптолем.

Одиссей поморщился:

— Благородного воина достойно всё, что ведёт к победе. Или ты думаешь, что убивать людей хорошо, а лгать плохо? Ты сейчас будешь говорить неправду не для личной выгоды, а для блага всей Эллады, ради спасения жизней тысяч наших товарищей, воюющих с троянцами. Считай, что это твоё первое боевое задание.

Сказанное Одиссеем Неоптолему вовсе не понравилось, но он не нашёл что возразить и только спросил:

— Что мне ему сказать?

— Для начала правду: ты сын Ахилла, воевал вместе с нами, но поссорился с Агамемноном. Он, скажем, отдал оружие твоего отца не тебе, а мне. Тут можешь обругать меня последними словами — Филоктету это понравится. Ты решил вернуться на родину, а заодно по пути прихватить его. Можешь сказать, что, узнав о том, как мы с ним поступили, ты посчитал это ужасной несправедливостью. Это правда — ты ведь действительно так посчитал. Осторожно расспроси его о луке и стрелах. Впрочем, когда он окажется у нас на корабле, он и сам всё расскажет.