Игорь Григорьян - Иллюзия

— Но фильмы…

— Фильмы, даже документальные, показывают вам готовую картинку и вы лишь инстинктивно реагируете на нее. Боитесь или радуетесь, любите или грустите. А книги — совсем другое. Книги заставляют творить и создавать эту картинку самостоятельно. Согласитесь, это не одно и тоже.

— Разве это так важно?

— Воображение — это дорога к вселенской библиотеке, в которой есть ответ на любой вопрос. А фильмы — это уже готовые ответы людей, задумчиво бредущих из читального зала этой библиотеки, — Агафья Тихоновна усмехнулась, — и это их личные ответы. Они им обязательно будут засчитаны. Вот вы, например, сняли хотя бы один фильм?

— Нет.

— Значит фильмы не подойдут. Только книги, только то, что позволяет вам творить. Только то, где именно вы — автор картинки.

— Но я же не писатель.

— Быть читателем — достаточно, — Агафья Тихоновна снова перешла на шепот, — и очень почетно. Писатель — кто? Только автор текста, можно сказать — художник, рисующий буквами, — она улыбнулась, — а то, какой фильм пройдет в голове у читателя — писателю зачастую и недоступно и непонятно. Писатель пишет книгу, дает материал, а читатель строит по этой книге Вселенные. И поверьте, — акула посмотрела мне прямо в глаза, — сколько читателей — столько и разных Вселенных. Ни одного повтора. Даже самого маленького совпадения.

— А если бы я был писателем, написавшим книгу, эта книга пошла бы мне в зачет?

— Быть писателем и быть Богом, в человеческом понимании этого слова — это одно и тоже, — Агафья Тихоновна мечтательно вздохнула, — писатель отпускает своих героев, наделяя их свободой воли, и достаточно часто книжные герои уже сами продолжают писать свои судьбы. Но оживают они все-таки только в руках читателя. Именно читатель, открывая книгу и отправляясь в путь, длиною в эту самую книгу, используя свое воображение, вдыхает в них жизнь. Книга — просто готовый к использованию Мир, вне Времени и вне Пространства, не более. И каждый раз, открывая книгу, читатель его оживляет.

— Мир, полностью готовый к рождению, — добавил я мечтательно, — Мир, который может родиться только в руках читателя.

— Да, да, все именно так, — Агафья Тихоновна утвердительно кивнула головой.

— Но где же мы тогда получим недостающие цвета?

Я надеюсь что мы все-таки сумеем их взять, но в каком-нибудь другом месте. Перед тем как вы отправитесь туда, куда должны и сделаете то что обязаны, я должна вас полностью подготовить. Там, куда вы отправитесь, этого не достать, если только вы не договоритесь с Временем и оно не поймает для вас пару лучей. А я даже не могу представить что должно произойти чтобы Время начало ловить Свет, который само отпустило, пусть даже и лично для вас… Хотя, с ним все-таки можно договориться имея полный комплект красок. Ну или абсолютно пустую, незанятую ничем голову. Но как мы видим, пустая голова — это не ваш случай. В вашей — вон сколько всего, — Агафья Тихоновна махнула головой в сторону бутылочек с краской, — целый колумбарий.

Я слушал Агафью Тихоновну, твердо решив ничему не удивляться и соглашаться со всем что мне будет предложено. Похоже, ни акула, ни дракон не имели ничего против меня, и все что происходило можно было воспринимать как веселый красочный сон или увлекательное, и кстати, совсем не опасное, путешествие.

Если это сон, то мне ничего и не могло угрожать, а если, все-таки, путешествие, то оставалось только пожелать себе счастливого пути и постараться не потерять таких мощных и знающих союзников, какими были мои новые знакомые. Ну а в том что они знали гораздо больше меня, сомнений не возникало. Ни капельки.

Я чувствовал себя готовым ко всему.

— Но пора и второе блюдо подавать, как вы на это смотрите? — Агафья Тихоновна кивнула на входную дверь, — вы готовы?

— Да, готов, — я кивнул и на всякий случай добавил:

— Мне же ничего не угрожает.

— Нет, конечно же нет. Никакой угрозы никогда не существовало, — акула быстро и утвердительно кивала головой, как бы противореча своим же словам, — никакой и никогда, что, конечно же, обозначает совсем обратное. Эти частички «не» или «ни», эти абсолютные отрицания только путают и перемешивают истинный смысл сказанного. Только препятствуют, мешают и становятся поперек дороги, — она подмигивала мне сразу двумя глазами.

В тот же момент дверь распахнулась и в помещение ворвался огромный петух со шпорами на лапах и ярким, густым оперением. Я не разбираюсь в породах птиц, но в том, что именно этот петух относился к боевым, сомневаться не приходилось. Кончиками перьев на крыле, точно так же, как человек держал бы что-либо руками, он держал шпагу, а другое крыло, изящно отставленное вверх и назад, завершало образ одного из королевских мушкетеров из романов Александра Дюма.