Виктор Уманский - Борьба или бегство

Задумавшись над этим, я покачал головой. Мне казалось, что Тане не удастся вечно сидеть на двух стульях: спать со всеми, при этом сохраняя видимость традиционной «порядочности». И определённо, в этом конфликте двух моделей поведения я выступал не за стереотипы, ярлыки и конформизм, а за честность и смелость следовать своим желаниям. То, что теперь Таня открылась хотя бы мне, определённо можно было считать добрым знаком.

* * *

Надя окончательно согласилась встретиться спустя всего две недели. В отличие от прошлого раза, я уже не чувствовал сильного душевного подъёма. Казалось, вся моя страсть выгорела в прошлый раз. До последнего я боялся, что Надя снова передумает и меня постигнет новое горькое разочарование.

Мы встретились у входа в Измайловский парк. Надя была прекрасна в лёгком фиолетовом платье и босоножках. Светлые волосы, которые я так любил, она забрала в хвост. Она успела лишь помахать мне рукой, прежде чем я заключил её в крепкие объятия. Носом я уткнулся в её шею, ощущая родной запах. Впервые за последние восемь месяцев я почувствовал себя дома.

— Миша, так мы не сможем гулять.

Я только крепче прижался к ней.

— Ну Миша!

— Ладно-ладно, — проворчал я. — Временно отпущу тебя.

Мы отправились гулять по парку. Утром прошёл дождь, и грунтовые дороги кое-где размыло. Стоило нам зайти под деревья, как стало холоднее, и я застегнул куртку до горла. Пахло сыростью. Солнце то скрывалось за облаками, то вновь показывалось. Несколько раз надев и сняв солнечные очки, я наконец принял волевое решение и убрал их в рюкзак. После этого солнышко вышло уже окончательно.

По очереди мы задавали друг другу вопросы и отвечали на них длинными историями.

Похоже, пока я занимался всякой ерундой, вроде Тани, Надя не теряла времени даром. Она оставила фриланс и устроилась дизайнером в крупное агентство. Среди заказчиков бывали всемирно известные бренды и правительственные структуры, включая Правительство Москвы с их сервисом «Мои документы». Надя работала там несколько месяцев, но, как я понял, уже неплохо зарабатывала.

— Как родители? — спросил я.

— Разошлись.

— Ты шутишь… Что случилось?

Надя рассказала.

Некоторое время назад поведение отца изменилось. Обыкновенно испуганный и зажатый, теперь он, казалось, витал в облаках, а с губ его подолгу не сходила рассеянная улыбка. Упрёки и колкости Галины — её стандартный инструмент взаимодействия с мужем — он теперь пропускал мимо ушей. Из-за этого Галина раздражалась всё больше и в конце концов вызвала мужа на серьёзный разговор. Юрий тут же признался, что у него есть женщина — уже месяц. Галина побелела, а Юрий продолжал улыбаться: кажется, он не пытался скрывать новые отношения, просто до сих пор Галина ни о чём его не спрашивала.

— Не стыдно тебе приходить в дом, где живёт твоя семья?! — кричала Галина, судорожно вытряхивая в стакан капли валерьянки.

Юрий, вроде, немного смутился, но ответил только, что притязаний на квартиру не имеет — она и так была оформлена на Галину. Как только они со Светланой решат вопрос с жильем, он сразу же съедет.

Галина была потрясена: всю жизнь пожертвовать семье… и получить такой удар в спину. Наде пришлось долго успокаивать её.

Юрий продолжал ночевать дома, и Галина внезапно занялась собой: сменила причёску, обновила гардероб. Каждый день она готовила на ужин новое блюдо и жаловалась Наде, что Юрий ужинает и не ведёт бровью — а потом уходит к любовнице.

— Хочешь, я передам ему, чтобы не ел дома.

— Нет, пусть ест, — ответила Галина.

Десять дней спустя Юрий съехал. Напоследок Галина устроила ему ещё одну истерику, где припомнила всё, что когда-либо делала ради него. Юрий ничего не ответил.

Галина была разбита. Но, как оказалось, история ещё не окончилась.

Надя, уставшая от нездоровой обстановки в семье, последние два месяца искала себе съёмную квартиру. О своих поисках она никому не говорила — это было так на неё похоже. И незадолго до ухода Юрия квартира нашлась. Надя ещё некоторое время тянула с переездом, но решение было принято, а деньги за жильё — отданы.

Узнав о скором переезде дочери, Галина снова расплакалась, но уже как-то слабо. Похоже, силы её были на исходе.

— Я никому не нужна, — причитала она, и Надя гладила её по спине, успокаивая.

Я довольно долго молчал. Для определения этой истории в голову не приходило другого слова, кроме как «трагичная».

Сам я не раз порывался вступить с Галиной в противостояние, чтобы защитить Надю. Но мой подход к любым конфликтам подразумевал определённую последовательность действий для защиты своих интересов. Я всегда предупреждал человека об ответных мерах — если только это не давало ему лишних козырей, но это другая история. Если предупреждения оказывалось недостаточно, то я приводил эти меры в жизнь и предупреждал снова, — а следующая порция мер была уже более жёсткой. Как правило, спустя несколько итераций до любого доходило, что пора менять поведение. Если же противник не отступал, то следовал последний ответ, после которого общение становилось невозможным.