Андрей Сальников - О горах да около

В ложбине, между двух невысоких вершин, появился маленький клочок тумана. Он увеличивается, становится всё больше и больше, всё гуще и гуще. Я стою с открытым ртом и, словно ребёнок, впервые очутившийся в зоопарке, заворожённо смотрю на это. Мой восторг растёт так же стремительно, как и размеры только что рождённого облака. Оно становится ослепительно белым и достигает размеров колёсного парохода. Отрывается от каменной пристани и уплывает вниз по горе. Хочется догнать его, вскочить на борт и уплыть, как в детской мечте, в небесную даль.

Всё живое осталось ниже. Лишь иногда бурые пятна накипных лишайников бросаются в глаза и пугают своей схожестью с лужами крови. Оставшийся путь — сплошные скалы. Выхожу на край одной из них и хватаю ртом воздух. От волнения перехватывает дыхание. Непомерные массы облаков несутся из пояса лиственного леса, врезаются в гору и взмывают вверх гигантским столбом. Они пролетают так близко, что удержаться и не дотронуться до них я не в силах. Вытягиваю руку. Тысячи лет изо дня в день несутся они так, повинуясь природным процессам, и можно сказать, что сейчас, прикасаясь к ним, я прикасаюсь к вечности.

Как безликие призраки, стоят в тумане жандармы. Каменные стражи молча наблюдают за мной. Их невесёлая компания приводит в состояние угнетения. Прохожу мимо одного и вижу ровную узкую щель, разделяющую пополам, от макушки до основания, несчастного надзирателя. Кажется, разгневанный бог взял в руку меч и рассёк нерадивого, как кусок пирога, а затем обратил его и всех ему подобных в камень — не велено же было пускать смертных в «дом богов».

Поднимаюсь на вершину и останавливаюсь в апогее своего пути. Вихрь эмоций кружит голову. С трудом сдерживаю желание закричать. Озираюсь. Позади меня — гора облаков, нависает многотонной крышей и закрывает солнце, передо мной — утонувший в тени, бездонный котёл каменного цирка, по бокам — унылые скалы, глыбы, камни. Безмятежность суровой красоты успокаивает и заставляет прийти в себя.

Под лучами мягкого раннего солнца я сижу в кресле уличного кафе. Медленно потягиваю ароматный кофе и с упоением перелистываю картинки с Олимпа. Вот ажурный рисунок тропы. Это палящий зной солнца. Тут пьянящий запах изумрудного леса. А ещё: тревожный след лавины, монохромный цвет луга, ватная мягкость облака, печальное безмолвие камня и головокружительная радость вершины. Теперь положу всё это в коробочку с надписью «Олимп. Греция» и бережно уберу её на одну из полочек длительной памяти. А когда станет тяжело или грустно, достану и посмотрю на того счастливого человека, стоящего на краю скалы. Мысленно протяну руку вперёд, прикоснусь к облакам и вновь заряжусь вечной энергией неба.

Прошло всего два часа после того, как утренняя прохлада сменилась полуденным зноем. Неширокая лесополоса закончилась. На высоте в тысячу шестьсот метров гора открылась, и было ощущение, будто её побрили. На каменной башке торчало несколько тощих деревьев, словно редкие старческие волосины. Они не были способны дать путнику тень, и более того, они сами нуждались в ней, став заложниками знойных обстоятельств. Стояли сиротливо, протягивали свои сухие руки к небу и безмолвно молили о пощаде.

Камень вокруг раскалялся. Помимо солнечного тепла, исходящего сверху, стало греть снизу, и к двум часам дня ущелье превратилось в печь. Я был похож на старый автомобиль, радиатор которого вот-вот закипит. Но тут, словно мираж, показался оазис. Он будто поджидал подходящего момента и возник ниоткуда ровно тогда, когда без него уже было не обойтись.

Сочная зелень сильных деревьев переплеталась и создавала живую крышу, под тенью которой шумел бурный поток горной реки. Каменный мостик служил переправой и входом в обитель. Ни один путник не смог бы пройти мимо. Я шагнул на мост и окунулся в прохладу. Хотелось сказать словами из сказки: «Как мне, реченька, дойти до вершины и не погибнуть от зноя?» И услышать в ответ: «А ты посиди в тенёчке моих деревьев да испей водицы студёной, я и скажу».

Здесь было уютно, как в маленьком домике, хозяин которого продумал каждую мелочь в угоду гостю. Вот большой плоский камень-кресло, чтобы удобно присесть с дороги. Тут коряжка-ступенька возле воды, где можно умыться и утолить жажду. Пара сучков на дереве — повесить флягу и кепку. А тут травяной коврик — поставить рюкзак, чтоб не запачкался.

Задержаться здесь и воспользоваться радушием этого места — обязанность каждого путника. Ну а мне это было жизненно необходимо. Я напился из горной реки и расположился на широком камне. Тень снаружи моего тела, а вода внутри него постепенно привели меня в чувство. И после того как был съеден паёк, силы и бодрость стремительно вернулись. Но, как говорится, пора и честь знать. Ведь хороший гость тот, кого не надо просить об уходе. И только я вышел из зелёной прохлады, как тут же получил ответ на свой вопрос: «Опусти в мои прохладные воды свои одежды и поступай так, пока жара не спадёт».