Игорь Смирнов - Записки падающего

Смерть ребёнка — это ещё страшнее. Для родителей, и для отца и для матери, это уж точно смерть… Страшно видеть своё дитя беззащитным. А ведь мёртвый — это самый беззащитный человек. С ним можно сделать что хочешь. И хотя он ещё, быть может, и похож на прежнего, живого, а не сможет даже возразить…

Боже! О чём я думаю! — опомнился я; только успел наш дом пройти, длиннющий. — О смерти! Подходящая тема, как раз для такой вылазки, ничего не скажешь!

И я решил думать только об самом конкретном, сиюминутном, про то, как всё-таки согреться, например. Отмашку руками надо, как в армии, усилить, ведь там в столовую ходили в одной гимнастёрке, в любой мороз…

В будке на остановке никого не было. И здесь было ничуть не жарче. Солдатскую мельницу впору делать, а не просто отмашку при ходьбе. «Какой там автобус мне нужен? — подумал я озабоченно, руки сунув в карманы брюк и слегка поводя плечами. — Раньше туда ходило всего два. Сейчас много новых развелось. Худо, что я совсем этот район не знаю…»

Мне повезло, довольно скоро нужная колымага приползла, известного мне маршрута, — красный облупившийся «ЛиАЗ», дребезжащий и полуразваливающийся (на этой линии такие — почти все, так что номер можно определить издалека, по одному виду), но и почти пустой. Я, заскочив внутрь, сразу на сиденье упал — по левому борту, одиночное, — спину скорей согреть. Хоть не сажусь обычно — не люблю потом уступать место. Но тут было полно свободных сидений; только какой-то пожилой дядечка сидел прямо передо мной, да ещё на скамье у кабины водителя — нахохлилась какая-то пенсионерка. Сзади кто был — не посмотрел. Ну ещё крутить головой.

Билетёрша, вот ворона, пронеслась мимо откуда-то из хвоста, меня не заметила. А я уже денежку мял в руке. За проезд всегда плачу исправно. Ну, если только, на самом деле, кондуктор не пробьётся ко мне сквозь толпу. А так считаю, лучше не экономить. И не контролёров боюсь (не часто и видал их в автобусах), а… Провидения. Судьбы. Схитришь на копейку, а она тебя потом на рубль накажет. Ничего не поделаешь, суеверный я.

Всё-таки подошла она ко мне, назад понеслась и заметила. И я билет получил и расслабился окончательно. Угрелся. В окно не глядел, неинтересно. Почти спал.

Автобус подваливал к остановкам и отходил от них, всякий раз билетёрша, вот суетливая баба, по проходу проносилась с призывами «заплачивать за проезд», довольно долго мы уже ехали, и я очнулся. Забеспокоился, не пора ли мне выходить. Нет, глянул в окно и понял, что ещё не приехал. Едва ползёт этот рыдван, зато как гремит… И народу уже поднабралось, почти все места заняты. Как бы всё-таки не пришлось уступать своё…

И только я так подумал, как тут что-то случилось. Автобус неожиданно рвануло вправо, где-то дико, истошно завизжала резина об асфальт. Я даже не мог понять — где? Нас здорово тряхнуло, и тут же, вильнув уже влево, автобус выровнялся и — опять, как ни в чём не бывало, катил себе дальше и катил. Пассажиры вскакивали с мест, хлопали глазами. Сидевший впереди меня дядька, извернувшись, прильнул к окну и, ощерившись, с ненавистью, как мне показалось, впился взглядом во что-то сзади.

«Ишь, гады, нашли дорогу!» — прошипел он.

«А?» — не понял я и крутнулся в ту же сторону.

Но ничего особенного не увидел: довольно-таки узкая дорога, провалившийся вниз куда-то узенький же тротуар, за ним — неровная линия покосившихся, посеревших от времени дощатых и реечных заборов, огораживающих такие же истлевшие деревянные дома — одноэтажные частные домишки. И, не знаю, может быть, мне только показалось, где-то в убегающем вдаль конце улочки с ещё большей скоростью уносящаяся прочь чёрная задастая легковушка свернула на перпендикулярно идущую магистраль, с которой только что съехали мы сами.

«Нашли дорогу, стервецы», — огрызнулся мой сосед как будто вдогонку.

«А что случилось-то?» — вырвалось у меня.

«Как что? — удивился дядечка. — Здесь же одностороннее движение! („В самом деле!“ — ахнул я, как-никак, тоже водитель.) А они повадились! Ну, все эти, торгаши, мафия, на иномарках! Сокращают, видишь ли, целый километр! Так полгода назад было уже — вот так же, на джипе врезался в автобус один; шофёр теперь инвалид, а тому, мудаку, даже срок не дали… Ясно — на лапу дал… Нам-то хоть повезло», — пробурчал он, отлипая от стекла, и — ещё что-то, одёргивая пальто, кутаясь в него, — себе под нос…

«В самом деле, повезло, — мысленно согласился я. — Перст судьбы какой-то…»

«Извините, — я вдруг спохватился — надо было у кого-нибудь из местных дорогу к моему — „моему“ — дому разузнать, а времени-то не так уж много оставалось! — Извините, — я подался к соседу, даже по плечу его легонько постучал. — Не скажете?..»