Игорь Смирнов - Записки падающего

Было время, мы ладили друг с другом, можно сказать, почти дружили, за одной партой хотели сидеть, но классная не дала, строгая. У Вальки-то репутация всегда неважная была — двоечника и хулигана. Да, в четвёртом классе. Я ещё песни Высоцкого ему пересказывал, как раз и для себя тогда их открыл (у отца на магнитофоне)…

— А… Отдыхаешь… — солидно заметил Валентин. И тут как раз парень в клетчатой рубахе, тот самый, что в мусорку отливать уходил, вывернул откуда-то сзади, всё ещё одёргивая штаны, и спросил его, по-свойски, но и не без почтения как будто: «Что делать-то будем, Валан?»

— Отдыхаю… — по инерции брякнул я. — Ну, я пошёл, что ли, Валя?

Он, уже не глядя на меня, кивнул, и я, снова голову набычив, стал протискиваться сквозь толпу. «Что он у них, главный?» — думал на ходу. Шагал по дорожке, вдоль дома — он у нас один из самых длинных в городе, а в голове была какая-то каша. Воспоминанья проносились — какими мы были с Валькой в четвёртом классе: пытался ему песни про капитана Кука и про Джеймса Бонда напеть, пересказывал свежепрочитанный роман — Казанцева «Льды возвращаются», а ещё обсуждали особенности защиты в хоккее и как надо шайбу бросать, — и не понятно за что, но было жалко себя тогдашнего. И Вальки. Как человека, о котором узнал только что, что он, оказывается, умер. Ты думал о нём, что он-то, как и все, здравствует, в общем-то жив, стал таким же большим и скучным, обделывает свои малоаппетитные дела, а его на самом деле давно уже нет, он умер таким, каким ты его запомнил, и сделать карьеру среднего человека не успел…

И тут же мелькал совсем трезвый, сегодняшний вопрос: а чего он тут околачивается, этот Валька Корешков, у самого твоего дома? И почему не спросил тебя, откуда взялся ты? Или ему это не интересно? Или всё известно давно? Да он опасный тип, просто Аль Капоне…

Шум мотора нагнал меня, я отскочил на поребрик, и три глянцевитых авто — вместительный длиннорылый джип, задастый седан («БМВ», кажется) и мордатый японский микроавтобус — пронеслись мимо, как по шоссе. Пешеходы шарахались. Вот сволочи, машинально отметил я, уже не было злости для искреннего чувства. И вдруг до меня дошло, что это за куча народу внутри. Да это же Валькина банда. Как это я машины-то ихние проглядел? Не до того было… А ведь, должно быть, стояли на стоянке.

Умчались, а я-то и полдлины своего дома ещё отмахать не успел. Топал дальше. Ласково пригревало солнце. Нет, это уже не лето — только видимость. Наконец, миновал эту нашу великую китайскую стену. Дальше торчали башни двенадцатиэтажек. Прошёл их тоже. И когда квартал кончился, направо повернул. Здесь, в угловом доме «Промтовары» на первом этаже — ступеньками идущая анфиладка средней длины (дом стоит на склоне покатого холма). Недавно произвели в универмаги. «Бист» называется. Не знаю, что там при этом имели в виду, «бест», может быть. Получилось же кое-что другое. «Зверь» — в словаре смотрел. А может, это такая аббревиатура. Сейчас любят по инициалам хозяев названия давать. Или — и вовсе от балды.

Зачем-то туда заглянул — в «Бист» этот самый. Всю анфиладку, не останавливаясь у прилавков (много там всяких отдельчиков, торгуют разной мурой), прошёл из конца в конец. Никак не мог отделаться от мыслей про Вальку. Всё стоял он перед глазами — улыбка его, потом — машины эти. Последнее, что я слыхал про него: сидит. Вышел, значит…

Я тоже вышел — из магазина. Ноги сами меня несли — на ближайшую трамвайную остановку. А я всё про Вальку думал, вспоминал…

Сел он за драку будто бы. А может быть, и за правду. Был парень вроде бы неплохой.

Вспомнилось, как однажды я в его клан вступил. Это когда класс раскололся на две группировки — в первый и единственный раз. В одной вожаком Вовка был Курочкин, самодур явный, у него на всё, на любую мелочь, ответ был один — кулак. Так что я сторону Вальки взял, он ведь тоже претендовал на роль лидера. Добрый мечтательный Валька. Но он был псих. Натуральный псих — нервишки не в порядке. Разрыдаться мог, если ему, например, не давали пас, когда в баскетбол играли. Так что никто, оказывается, в классе его не уважал, кроме меня. Я был единственным его сторонником. Смех да и только. Но однажды получилось не слишком-то смешно. Это когда дело дошло до разборки. Ну, драки, проще, тогда ещё «разборка» не говорили. Надо было окончательное лидерство определять. А нас было только двое. Против — не знаю, скольких, — против десяти. В угол нас зажали. Валька орал мне, орал: «Бей их, бей!..»