Валерий Лаврусь - Казбек. Больше, чем горы

Хочется спросить: зачем?

Восторженная любовь?

Экзальтация?

В течение восьми лет?

Вряд ли… Ну верил бы себе и верил! И верить-то в те годы было опасно ( «Молиться можешь ты свободно, но так, чтоб слышал Бог один!» — писала в те годы Таня Ходкевич), а уж становиться монахом…

Однако по-другому он уже не мог. Не вписывался в обычную жизнь обыкновенных людей. У него, как это принято сегодня говорить, сформировалась собственная система ценностей, и она совсем не коррелировала с системой ценностей не только людей сторонних, но и ближайших родственников: матери, сестёр, отчима, брата.

Собственная система ценностей к двадцати годам — конечно, хорошо, но всеобщую воинскую обязанность в стране отменили только на 46—48 годы, и в 1949 году Васико отправили служить в пограничные войска МГБ СССР, в Батуми.

Есть в этом некая странность. Место службы уж больно непростое. Как удалось малограмотному юноше попасть в войска всесильных МГБ, да ещё в родную Грузию, непонятно. Моего тестя, его ровесника, тоже призвали в 49-м и из родной Куйбышевской (ныне Самарской) области и отправили служить аж в Венгрию! А Васико оставили дома.

Но хоть служил Васико в Грузии, служилось ему совсем непросто. Набожный юноша страдал от невозможности жить как праведный христианин: соблюдать посты, посещать церковь, исповедоваться, причащаться. И если с постами Васико худо-бедно разобрался, в среду и пятницу он притворялся больным и ничего не ел, то с церковью дела обстояли совсем плохо. А храм был рядом, буквально за забором, но ходить в него бойцу пограничных войск МГБ СССР было невозможно. Спасло очередное «совпадение», Васико назначили рассыльным (и снова непростое назначение!), теперь он мог хотя бы изредка, хотя бы тайно, возвращаясь с почты, забегать на минутку в храм помолиться.

Шила в мешке не утаишь. О странной особенности пограничника Ургебадзе стало известно, и после некоторых мытарств Васико комиссовали, признав психически ненормальным. С таким диагнозом дорога на государственную службу для демобилизованного Васико была закрыта, но сей факт его совсем не опечалил, он твёрдо решил стать монахом.

Но и сегодня сделать это нелегко.

Невозможно прийти в монастырь и сказать: «Меня бросила девушка, хочу уйти в монастырь» или «Меня бросил муж, дети — свиньи, хочу стать монашкой». Ваши личные проблемы никого не интересуют. От вас потребуется искреннее желание посвятить всю, всю целиком, без остатка! жизнь служению Богу. Как говорится, до последней капли. Даже от мирского имени отказываются. И если сегодня никто, кроме родственников, вам чинить препятствий не станет, то в 50-е, в стране победившего атеизма, стать монахом — было сродни подвигу. Но Васико уже был готов к нему. И для начала, стараясь избегать мирской и домашней суеты (отчим к тому времени умер), он во дворе своего дома построил уединённое жилище (будущая его личная домовая церковь). И, конечно же, стал ходить в Сионский кафедральный собор, не пропуская служб.

Скоро Васико в церкви заметили, да и как не заметить молодого человека среди пожилых прихожан. Что важнее, его заметил сам Католикос Мелхиседек III, он регулярно проводил в соборе богослужения. Увидев искреннее желание Васико посвятить жизнь Христу, Патриарх стал привлекать его к службе в церкви.

Сначала сторожем…

Потом псаломщиком…

Спустя два года, в 53-м, Патриарх посвятил Васико в иподьяконы, обязав прислуживать себе во время богослужения.

А ещё через два года Васико рукоположили в священники (без специального образования!).

И, наконец, спустя почти пять лет после демобилизации был совершён постриг. По личной просьбе Васико его нарекли Гавриилом (Габриэли) в честь преподобного Гавриила Иверского.

Сбылась мечта: в феврале 1955-го в возрасте двадцати шести лет, вопреки желанию матери, старшей сестры, вопреки тогдашнему грузинскому советскому обществу он стал монахом.

Аллилуйя! Аллилуйя! Слава тебе, Господи!

Ветер… Снова ветер. Всякий раз на восхождении ветер… На Эльбрусе в прошлом году. На Калапатаре весной. Пора бы привыкнуть, но как? Пятнадцать-семнадцать метров в секунду. Прямо в лицо. С пылью и снежной крупой. Откуда та крупа, вообще непонятно. Снега-то нет. Но и это не главное. Главное — страховочная система, которая всё время сползает с пояса. Как колготки не того размера. Откуда знаю? Знаю! Я из 80-х, колготки тогда были в дефиците, и наши девчонки носили, что доставали. Иногда-часто доставали не того размера, и тогда это было сущее мучение… как сейчас. Я систему подтягивал, а она сползала, я подтягивал, а она, зараза, сползала! Кругом темно, как у афроамериканца в ухе, два часа ночи, под ногами сыпуха, на ногах тяжёлые альпинистские «спантики», впереди пять человек, сзади пятнадцать, и гадская система…