Надежда Днепровская - Визави французского агента

Так прошел месяц, после чего Клер заявила, что больше в Москву не приедет.

Бернар в ужасе бросил все дела и приехал в Медок…

— Никогда! Никогда не будет зимы, кошмаров, насилия, подлецов. Может, ты не знаешь, что меня освободил тот самый полковник Тарасов, который все время приставал ко мне со своими ухаживаниями. Но он мне не нравился, от него всегда несло чесноком. Он вошел, когда один из парней был на мне…

— Милая, тебе не стоит это вспоминать, — сказал побледневший Бернар.

— Почему же? Чтобы тебе было спокойнее? Если узнаешь, ты меня разлюбишь? Это было бы хорошо, потому что я тебя больше не люблю. Когда я родила, я узнала, что у тебя есть любовница, и не одна, мне было страшно больно. Ты ведь понимаешь, всегда найдется добрый человек, который сообщит неприятные новости. Я решила тебе отомстить, показать тебе, как это больно, когда тебе изменяют. А ты не ревновал, тебе было все равно!

— А я думал, что тебе скучно со мной… захотелось разнообразия, я не хотел тебя ничем связывать!

— Вот я и получила приключение. Но ты дослушай! Милиционеры быстро уволокли этих подонков, которые и идти-то не могли, так были пьяны, а того, что был на мне, месье Тарасов одной рукой схватил за волосы, а другой резко дернул за подбородок. Этот ужасный треск!

— Не надо! Не вспоминай! — повторил Бернар.

— Нет, ты дослушай! Мы с тобой расстанемся, и я хочу, чтобы ты знал все. Потом он сбросил с меня труп, взял бутылку водки и стал меня подмывать! Это была совершенно непереносимая боль! Наверное, я ненадолго потеряла сознание, а когда очнулась, кошмар продолжался. Да-да, полковник Тарасов насиловал меня, и эти парни были просто ангелы по сравнению с ним! Он издевался надо мной, говорил, что ты мог бы предотвратить этот кошмар, но предпочел пожертвовать мной ради своей мерзкой работы. И что ты так же легко пожертвуешь детьми. Что теперь ты останешься в СССР навсегда! Скажи, что это неправда!

Бернар стоял совершенно раздавленный и не находил слов.

— Но я люблю тебя! — наконец прошептал он.

— А я тебя ненавижу, весь этот ужас из-за тебя! С меня хватит! Вы, мужчины, играете в свои игры, а женщины для вас развлечение и отдых после работы!

Бернар возвратился в Москву, понимая, что надежды вновь увидеть жену и детей почти нет.

В апреле Ольга, скучая от безделья, решила научиться рисовать и пригласила меня в учителя. Я получила небольшой заработок, и в то же время мы оставались друзьями. Так редко бывает, в СССР было не принято говорить о деньгах — если ты друг, то все делаешь бесплатно для друзей, а тех, кто хотел заработать, называли меркантильными, жадными. И вдруг Ольга сама предложила мне заработать:

— Ты можешь меня научить рисовать?

— Когда? У меня столько дел!

— По воскресеньям, например? У меня есть денежки, я бы платила по пять рублей за час.

— Неудобно как-то…

— Почему неудобно? Ты теряешь время, а я ведь могу заплатить, я не разоряюсь! И тебе будет немного легче!

— Если так, то я готова!

Мы начали заниматься. Порисовав часа два, мы обязательно пили чай с маленькими изумительными пирожными, которые она сама готовила. И, конечно, болтали на всякие женские темы.

— Я всегда думала, что я люблю Оливье, но теперь я не могу выкинуть из головы Бернара. Когда я его встречаю… просто боюсь посмотреть на него, какое-то странное чувство.

— Честно говоря, я не знаю женщины, которой он бы не нравился. Мне вот тоже ужасно нравится! Только мне не светит, со мной он выполняет свой долг перед другом, хотя теперь-то что уж там…

— Он такой, такой, — Ольга даже зажмурилась, чтобы подобрать слово, — хороший!

И мы рассмеялись.

— И Оливье что-то давно не приезжает, не звонит… не понимаю, что происходит.

— Может, у него дел много?

— Но он звонит каждый день, когда уезжает, а больше чем на неделю никогда не уезжал, а тут уже две недели как уехал и ни разу не позвонил…

Ольга совершенно не интересовалась политикой, а я научилась читать газетные статьи между строк, и мне было интересно выуживать информацию из статей газеты «Правда».

Тогда в Камбодже, или Демократической Кампучии, как она стала называться, был настоящий геноцид. Полпотовцы методически уничтожали собственный народ. Город-миллионник опустошили за несколько дней малыми силами без эксцессов. Отключили электричество и водопровод, выгнали всех людей на улицы, объявив, что это «временная эвакуация» и что «американцы сбросят атомную бомбу». Брать имущество было запрещено, кроме ценностей и денег. И аккуратно освободили от людей весь город район за районом, убивая всех, кто решил спрятаться или не мог передвигаться.