Вильям Козлов - Дети ада

— Тебя что, лебедкой поднимать на палубу? — сдвинул густые брови Андрей Семенович. — Вода нынче прохладная.

Натали отплыла подальше от борта. Длинные русые волосы извивались у нее за спиной, золотистая прядь прилепилась к щеке. Глаза стали светлыми, как вода.

— Обещаешь, что отвезешь меня в Турцию? — произнесла она, с улыбкой глядя на них. Щеки ее порозовели, она совсем не чувствовала себя жертвой.

— Почему в Турцию? — голос миллионера помягчел. — Мы можем в Африку или Америку.

Иван вспомнил некогда популярную песню: «Не нужен мне берег турецкий и Африка мне не нужна-а-а!» Сколько фальшивых, лживых произведений наклепали придворные поэты, прозаики, киношники! И сейчас суетятся в демократическом муравейнике, клюют денежку, славят новых кумиров. Какой-то умный писатель сказал, что Горький — верный ленинец — оказал медвежью услугу русской литературе, организовав Союз писателей, куда набилось разной швали — не счесть! Писатели, особенно настоящие — это не стадо, которым нужен поводырь. А в стаде они почти все и блеяли одинаково, слушаясь своих пастухов.

Натали подплыла к борту, протянула тонкую белую руку и Иван, ближе всех стоявший у металлического поручня, извлек ее из воды. Сиреневая рубашка и короткая юбка облепили ее роскошную фигуру. Крупные соски вызывающе торчали сквозь тонкую материю. На палубе у ее ног сразу же образовалась лужа. Она была босиком, на перламутровых ногтях нежно розовел лак. Иван подумал, что Глобов не простит ей измены... Впрочем, о какой измене может идти речь? Красивая женщина попала в лапы жестокого бандита, который мог запросто ее изнасиловать. Это только в старинных романах Дюма и Вальтера Скотта благородные предводители разбойников сами из дворян, джентльменски обращались со своими знатными пленницами.

Слов нет — Натали Вольская красива и, конечно, Глобов не охладеет к ней из-за того, что произошло. Наверное, даже простил бы ее даже в том случае, если бы она добровольно пошла на сделку с Шураевым. Любит миллионер ее, а любовь сильна не только ненавистью, а и прощением. И будто подтверждая мысли Рогожина, Андрей Семенович, не стесняясь присутствия своих людей, сказал:

— Натали, будь моей женой, а? Мне надоело тебя вызволять из разных идиотских историй.

— Ты ведь знаешь, Андрей, что я тебя не люблю, — так же, не смущаясь, ответила она, передернув плечами. Становилось прохладно и на ее обнаженных руках высыпали мурашки.

— Кого же ты любишь? — уязвленно спросил он.

— Никого. И это ты тоже знаешь.

— Может, моих чувств нам на двоих хватит? — настаивал он.

Натали перевела взгляд своих снова синих глаз на море, проводила взглядом чайку пролетавшую над катером. На воде, покачиваясь, медленно приближалась к берегу передняя часть моторки — корма вместе с тяжелым мотором ушла на дно.

— Ты любишь деньги, Андрей, свои предприятия, а я для тебя — вечерняя забава, — грустно произнесла она.

— Ты хочешь, чтобы я все бросил?

— Упаси Бог! — повернула она к нему улыбающееся лицо. — У тебя талант к этому и зарывать его в землю... — она снова взглянула на черный обломок на воде. — Или топить на дне морском — великий грех!

Глобов снял куртку и набросил на артистку. Одна рука его осталась на ее плече. Мокрые, слипшиеся пряди ее волос намочили материю. Иван, да и остальные на катере поняли, что сейчас для этих двоих они не существуют. И присутствовать при столь откровенном разговоре мужчины и женщины было неловко. Лукин и его парни спустились в каюту, моторист спрятался в своей плексигласовой рубке, а Иван отошел к другому борту. Катер с выключенным мотором покачивался на волне. И непонятно было, то ли он приближается к берегу, то ли удаляется в море.

— Ребята, запомнили место, где мы ударили в лодку? — нагнувшись к каюте, крикнул Глобов. — Мотор нужно достать. Это наш законный трофей... Иван, не забудь про автомат... — Это Лукину.

— Видишь, какой ты, Андрей, — сказала Натали. — Признаешься мне в любви...

— Я тебе сделал предложение, — перебил он.

— А сам думаешь о каком-то паршивом моторе, — закончила она. — Да-а, а сколько эти подонки потребовали за меня?

— Много, — усмехнулся Андрей Семенович. — Потребуй они в несколько раз больше, я все равно заплатил бы.

— Значит, я для тебя дороже денег?

— Ты не замерзла? — заглянул ей в глаза он.

— Ты никогда не был жадным...

— Ты мне не ответила, Натали, — мягко напомнил он. — Когда свадьба?

— Не гони коней. Я подумаю.