— Пока нет, давай послушаем еще раз, — сказал Дэвид и поставил диск на повтор.
Таня молча стояла у окна, так получилось, что в суете московской жизни она последний раз слушала «Фантазию ре минор» почти год назад, и теперь при этой неожиданной встрече с любимым моцартовским творением ее душа вновь наполнялась знакомым ощущением «светлой печали», так гениально воплощенной в теме «Adagio»: что может быть, но никогда не случится, что могло бы случиться, но никогда не произойдет. Возможно, именно это хотел сказать двадцатидевятилетний Моцарт своей вечной музыкой? А в следующей части уже другая тема: о том, что все происходит так, как и должно произойти, и это надо просто принять.
Дэвид подошел к стоящей к нему спиной Тане и обнял, уткнувшись подбородком в уложенные на затылке волосы, нежный аромат которых, приятно напоминавший цитрусовую свежесть, разительно отличался от тяжелых сладких запахов, которые предпочитала Джейн. Если Таня сейчас повернется, то это все. There will be no escape. Тане было так комфортно в руках английского пирата, с которым она опрометчиво отправилась в «предсвадебное путешествие» и с которым еще вчера была намерена легко расстаться, что она поняла: все, точка невозврата пройдена. Вот сейчас, в третий раз прозвучит ее любимое «светлопечальное» адажио, и своей музыкой Моцарт вновь напомнит о том, что может быть, но никогда не случится, и что могло бы случиться, но никогда не произойдет, и она просто не сможет не повернуться. Страшно? Да. Манит? Конечно. Как вода, как высота. Как прошлым летом в сочинском Скайпарке, когда она стояла перед прыжком банджи-джампинг. Все, полетели!
Никогда прежде Дэвид не прослушивал свою любимую моцартовскую фантазию столько раз подряд. Поставленная на повтор пьеса звучала до тех пор, пока Таня не сказала:
— Мне кажется, Моцарт устал.
Вторник пролетел обидно быстро. Моцарт, прогулка по парку Илинг Грин, в небольшом пространстве которого удалось соблюсти главные каноны английской парковой культуры: to keep everything tidy, but natural. Высокие одиночные дубы, грабы и мощные лиственницы в окружении зеленых лужаек, искусственных прудиков и неярких цветочных клумб делали это творение рук человеческих похожим на просто ухоженный уголок естественной природы.
— Знаешь, в чем секрет притягательности этого парка? — спросила Таня.
— В чем?
— Он естественный, выглядит просто как ухоженный уголок настоящей природы: никаких экзотических растений, никаких ярких красок, ничего лишнего. Все естественно и гармонично, как и должно быть в природе.
— Ты любишь, чтобы все выглядело натурально? А какой лондонский парк тебе нравится больше всего?
— Если отвечать сразу, не раздумывая, то все. Потому что парки в Лондоне — это нечто совершенно особенное, такое убежище от мегаполиса внутри самого мегаполиса. Идешь-идешь по шумной улице, всего один шаг в сторону, и раз, ты уже на зеленой лужайке в окружении цветов, птиц и деревьев. Невероятно! А еще прудики с утками, карпами и золотыми рыбками, и на траве сидеть можно. Amazing, удивительно.
— Ну, от того, что можно ходить по траве, качество парков не улучшается, за последние пять лет Гайд-парк так изменился, просто не узнать, особенно летом, когда после толп туристов трава вытоптана, как на пастбище.
— Согласна, я тоже Гайд-парк как-то не очень люблю. Мне больше всего нравится парк Вест Хилл в Хайгейте. Там еще галерея «Кенвуд» находится. И знаешь почему?
— Наверное, потому что рядом Хайгейтское кладбище, где так любимый русскими Карл Маркс похоронен.
— Ну надо же, про Карла Маркса знаешь. Не догадался, вовсе не из-за этого. Просто именно в парке Вест Хилл с высокого холма открывается великолепный вид на Лондон. Я вообще люблю смотреть на город с самой высокой точки, to get a bird’s view of the city. Когда куда-нибудь приезжаю, обязательно забираюсь повыше: либо на телебашню, как в Торонто, либо на гору, как в Австрии, либо просто на какую-нибудь смотровую площадку.
Как же здорово гулять по зеленой траве Илинг Грин рядом с английским пиратом. Под ногами приятно шуршат желто-красные осенние листья, на лужайке мальчишки увлеченно гоняют футбольный мяч, их звенящие голоса разносятся далеко в прозрачном сентябрьском воздухе. Но что это? Вдруг плач — это самый маленький светловолосый игрок лет семи упал и, видимо, сильно ушибся. Один из ребят подбежал к малышу и, убедившись, что с ним ничего серьезного, возвратился к игре. Дэвид подошел, присел рядом и стал успокаивать плачущего мальчика. Наблюдая за этой сценой, Таня невольно отметила: а из этого пирата выйдет прекрасный отец, вон он как ребенка умеет успокаивать — нужными словами, верной интонацией, именно так, как и должен разговаривать любящий отец.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу