Катя Саргаева - Глупые люди

— Ты странная, — сказал Халим, он был наемным водителем и переводчиком уже одной Елены, сейчас он вез Лену в аэропорт.

— Я видела там сестру.

— Хм, — только и протянул тот.

Лена давно знала Халима, и знала, что он просто так не хмыкает, ему есть что сказать.

— Говори. Халим, пожалуйста, скажи, что ты знаешь?

Он рассказал, что несколько месяцев назад в его деревне появился один человек, он явно был членом одной группировки. Но в деревнях и поселках такие вещи не обсуждаются на улице, все делают вид, что ничего не знают, иначе однажды можно и домой не вернуться. И вот говорили, что с этим человеком была славянская девушка, вроде бы даже русская. Из дома она не выходила, но ее видели во дворе, она стирала белье. Слухов было много разных, и как будто она одна из тех девушек, которые пропали без вести пятнадцать лет назад. Кто-то шептался, что ее видели в другом городе, и там она разговаривала с женщинами у мечети, якобы там она проповедовала, но не то, с чем приехала ее группа много лет назад, она говорила о необходимости терроризма. Еще Халим сказал, что взрыв на складе произошел все же от бомбы смертника, точнее смертницы, потому что на месте нашли оторванную кисть женской руки, в ней был зажат переключатель детонатора бомбы.

Ольга Сергеевна сидела на диване с остекленевшим взглядом и медленно раскачивалась взад-вперед. Я знал, зачем она так делает, потому что так делаем и мы, в человеке иногда очень явно проявляется животное. Только животные раскачиваются влево-вправо, так мы справляемся со стрессом, это имитирует состояние в утробе матери. Это происходит подсознательно, что у людей, что у нас. Я знал, что когда хозяйка начинает раскачиваться, то это пик. Потом она потерла себе позвоночник ниже шеи, и медленно упала с дивана.

Лена вскочила, она всячески пыталась привести мать в чувства, но тщетно. Первый раз в жизни я видел Лену в панике, мне стало жаль ее, и несмотря на то, что для нее я всегда был мальчиком для битья, я решил ей помочь. Входная дверь как всегда не была заперта на ключ, и я направился к соседям. Не успел я выйти за дверь, как и соседская дверь открылась, и показалась Люда, она шла выбросить мусор. Я взялся зубами за край ее халата и потащил в наш дом. Когда она увидела лежащую на полу Ольгу Сергеевну и сидящую рядом с ней Лену, которая дрожала всем телом, и беззвучно рыдала, то выронила пакет с мусором и кинулась к ним. Она за две секунды привела Лену в чувства, и выспросила что случилось. Потом она взяла телефон и позвонила в скорую помощь.

— Ну и дура же ты Лена, матери ведь вообще волноваться нельзя, а ты взяла и вывалила на нее такое. Если она сейчас умрет, то в этом ты будешь виновата.

— Чего это она умрет? — недоуменно спросила Лена, сморкаясь в салфетку, — у нее наверное просто давление подскочило.

— Какое давление? У нее же рак! Ты как маленькая, ей богу.

Лена молча смотрела на Люду и не могла понять, что она только что сказала. Потом все же спросила:

— Какой рак? Ты что вообще больная?

— Это ты Лена больная, раз не знаешь, что мать не сегодня-завтра умрет. Она тебе не сказала… семья еще называется. Вы все на нее плюнули, только собою заняты, и только о себе и думаете. А она ведь все время, сколько ее знаю, только о вас и говорила, только о вас и переживала. Все только для вас делала, и жизнь свою вам отдала. А вы твари неблагодарные.

Приехала скорая помощь и хозяйку привели в себя. Сказали, что нужно срочно ехать в больницу, и скорее всего, домой она уже не вернется. Я не понимал, почему мне нельзя с ней, но Ольга Сергеевна сказала, что что-нибудь придумает, и мы с ней еще увидимся. Было решено, что пока Лена заберет меня к себе, а там видно будет.

— Лена, забери Масино одеяльце, он без него жить не может, оно возле батареи лежит, — просила Ольга Сергеевна, когда ее выносили из квартиры.

Лена кивнула головой, но потом, когда хозяйку уже увезли, она посмотрела на одеяльце, и сказала, что этой рвани не место в ее доме. Мне было уже все равно, сейчас это не имело никакого значения. С той минуты я начал ждать, когда же снова увижу ее.

Все в том доме было для меня чужое, искусственное, словно вылепленное из пластилина. Здесь было много всего, здесь наверное было вообще все, о чем человек только может мечтать, но там не было любви. Я и забыл, что в этом доме все иначе. Лена рассказывала Гере и Веронике, что у Ольги Сергеевны саркома, опухоль в позвоночнике. Это какой-то агрессивный вид рака, и потому он очень быстро прогрессирует. Опухоль уже дала метастазы в легкие и сердце, и она может умереть в любой момент. Ей предлагали операцию, попробовать удалить опухоль хотя бы частично, а далее химиотерапия, но хозяйка отказалась, сказала, что все равно умрет, так пусть это хотя бы не будет так мучительно. Ей семьдесят три года, и жизнь свою она прожила, к тому же она не хочет быть обузой. Не сказала она об этом, потому что в тот момент, когда она сама узнала о болезни Лена была в командировке, а Гера делал квартальный отчет, и ему было не до нее. Саша традиционно не брал трубку.