Дмитрий Зорин - Сказка и быль

Вспоминая те годы, я все больше удивляюсь тому упорству, терпению, настойчивости, которые позволили, прежде всего, моей маме, а также проявившим участие ко мне, моим близким, и окружающим меня людям не позволить моего сползания за черту дозволенного. Туда, где начинается жизнь вне законов нормального общества, жизнь «по понятиям» — так её называют обитатели среды, не признающие законы общества. Образ жизни, в который я, несмотря на малолетство, втягивался все больше и больше, указывал на это сползание. Вот несколько примеров в подтверждения этому: Наша бабушка всю свою жизнь трудилась в сфере торговли. В описываемый период она работала продавцом продовольственного ларька от ресторана станции Красноярск. Это позволяло ей иногда приносить домой остатки реализуемой ею продукции, потерявшей по разным причинам товарный вид и подлежащей списанию. В результате мы имели возможность иногда полакомиться ломкой или крошками кондитерских изделий (печенья, пирожных, конфет и так далее), подгнившими или подмороженными фруктами. Мы их уплетали, как говорится, «за милую душу». Движимый пацанской солидарностью, я частенько без спросу таскал из дому эти лакомства своим уличным друзьям, за что не раз был наказан. Как в народе говорится, «запретный плод всегда сладок». Так и я: чем больше мне что-либо запрещали, тем больше появлялось у меня желание это сделать. Сегодняшние дети нашего поколения, посмотрев, как были одеты мы, наверное, поморщились бы. Им не ведомо, что такое жить в разрушенной войной стране, и дай Бог им не знать этого.

Наша бабушка была курящим человеком, поэтому дома водились папиросы, что, естественно, не могло не привлечь моего внимания. Всё, как обычно бывает в детском возрасте, началось с игры. Я, бывая часто у мамы в госпитале, видел, как раненные скручивали «козьи ножки», это такая скрутка из газеты, которую набивали махоркой и курили. То же самое мы с братом воспроизводили дома во время наших игр. Исходным материалом в качестве табака для нас служили окурки оставляемые бабушкой, где ни попало. Вначале мы просто пускали дым, а затем стали вдыхать его. Однажды мы были пойманы за этим занятием, раньше времени вернувшейся с работы мамой и нещадно биты. Для моего брата этот урок пошёл на пользу, и он ни когда в своей жизни больше не баловался табаком, а я вопреки стремлениям отучить меня от дурной привычки стал заядлым курильщиком, со стажем, начавшимся в этот описываемый мною период и закончившимся через 52 года;

Без мужчины трудно воспитывать мальчишек, а когда у них ещё проявляются и дурные наклонности, как это было тогда со мной, процесс воспитания для одинокой женщины не редко превращается в проблему. Примерно такая картина складывалась в те годы и в нашей семье. Первый опыт обращения с деньгами пришёл ко мне на деньгах бабушки, которые я решил у неё «позаимствовать». Из дому у нас никогда и ни чего не пропадало, за исключением папирос, которые я мастерски наловчился извлекать, с помощью приколки от волос из нераспечатанной пачки. Бабушка обнаруживала недостачу папирос в пачке, но так как пачка не была повреждена, думала, что причина пропажи кроется на табачной фабрике, где производят папиросы. Я ещё не владел знанием обращения денег, так как покупка хлеба, которая, поручалась мне, производилась по хлебным карточкам, а с деньгами мне ещё иметь дело не приходилось. На добытые у бабушки неправедным образом деньги, я покупал фрукты, мороженное для себя и своих друзей, ходил с ними в кино, то есть использовал их на покрытие детских потребностей. Так не могло долго продолжаться, и моя деятельность на этом поприще была раскрыта бабушкой и доведена до сведения мамы. Как и следовало ожидать, я получил хорошую трёпку от мамы, а мои отношения с бабушкой оставляли ещё долгое время желать лучшего, так как эта дурная склонность периодически «пощипывать» бабушку не покидала меня до пятого класса, несмотря на все усилия отбить у меня эту охоту.

Необходимо отметить, что, несмотря, на все трудности послевоенного периода, связанные с переходом от экономики, работающей на войну, к экономике восстановления народного хозяйства, без чего обеспечение жизнедеятельности огромной страны было невозможно, предпринимаемые руководством страны меры, политика проводимая партией во главе со Сталиным, отвечала чаяниям народа. Беспредельная вера в Сталина, в проводимый им курс, доведённая до религиозного фанатизма, позволяли руководству партии, и государства ставить любые, казалось не осуществимые задачи, и они воплощались в реальность. Даже мы, дети, участвовали в этом процессе. Наши родители трудились, не считаясь со временем, с личной жизнью, на своих рабочих местах, а мы брали на себя работу по дому, стояли ночами в очередях за продовольствием, которое нормировалось на каждого члена семьи. Действовала карточная система. Иногда продуктов на всех не хватало и тем, кто оказывался в этом числе, было нелегко. Мне запомнилось, как мы мальчишки во избежании таких случаев, рано утром перед открытием хлебного магазина, забирались на крышу входного тамбура и, когда открывали магазин, сваливались на плечи людей, стоящих в очереди, которые на себе вносили нас в магазин, где мы отоваривали свои хлебные семейные карточки. Помню ту меру вины, которую я испытал, когда потерял хлебные карточки, и наша семья осталась без хлеба. Я не находил себе места, хотя меня за это ни кто не упрекал и не наказывал. Мы знали цену хлебу насущному и берегли каждую его крошку. Когда в школе в класс заносили поднос с кусочками хлеба, посыпанного сахаром, выдаваемого нам в качестве завтраков, то нам казалось, что вкуснее ни чего в жизни не бывает.