Роман Уроборос - Заклание-Шарко

АНТОН. (Все улыбаются по-доброму). Шутишь, да?

Зал, как уже описывалось ранее, был кирпично-красный и мрачный, а, подсвечиваемый факелами, обретал и вовсе зловещий образ, что, правда, скрашивалось П-образным столом с белоснежно-блестящей скатертью, ломившимся не на шутку от покрывавшей его толстым неэфирным слоем выпивки и закуски изысканно-русской богатой. Картины две делали картину зала веселой до неузнаваемости. А сцена для выступления наших немецко-американских друзей с натянутым полотном с фосфоресцирующим изображением «веселого Роджера» и вовсе заставляла всех присутствующих в зале улыбаться. Музыка, игравшая в зале, определялась одним простым выражением «немецкое техно» и звала всех начать брутальные славянские танцы-развлечения, неизменно заканчивающиеся дракой. Картина одна называлась — «Черный квадрат», другая же — «Заключительная сцена зимней охоты». На ней был изображен рыцарь на коне, который только что выстрелил из арбалета в черного маленького злобного дракончика крылатого, улетающего с максимально возможной скоростью от рыцаря. И, хотя стрелы не видно, художник сумел невероятным образом показать, что стрела вонзится в дракончика буквально через миллисекунду и непременно убьет его. Лес на картине утопал в снегу и снег плотной стеной падал с неба, не дневного уже, но еще и не вечернего. Сумерки. Гости все столпились у картины и не сводили с нее глаз. Игорь Васильевич Дворянский, высокий стройный брюнет с седеющими висками, синими лучащимися глазами, волевым подбородком и боксерским носом был двухметров. Облаченный в ослепительно белую рубашку и безупречный темно-синий костюм, он прошелся по залу, осмотрел стол и остался страшно доволен. Он залпом выпил бокал шампанского и начал наблюдать за происходящим. Ленка выделялась из всех гостей даже не одеждой, хотя белая водолазка, белая короткая юбка в сочетании с аккуратной короткой стрижкой белых волос рельефно выдергивала ее из общего черно-серо-синего фона. Нет. От Ленки шло сияние, ощущаемое всеми, и делающее окружающее пространство светлей. Если приглядеться, то на правой Ленкиной лодыжке можно было увидеть татуировку в виде бабочки. Катя и Вика были в синих джинсах и водолазках. Шатенки. Таня, отличавшаяся от подруг лишь серой водолазкой, была по-настоящему красива. Темные, как смоль, волосы, голубые глаза, маленький курносый носик, пухлые губы и очень, очень хорошая фигура. Тоска. Блэк с Мариной отделились от общей группы и о чем-то оживленно спорили. Блэк — невысокого роста, очень приятный мужчина с длинными темными волосами с проседью в вельветовом черном костюме, под пиджаком которого виднелась футболка с надписью «Black Sabbath», смотрел на свою жену с обожанием. Сегодня вечером она была обворожительна по-настоящему в черном вечернем платье, подчеркивающем все прелести ее женские небесные, соцветные с глазами ее перламутровыми. Марина была не просто красива, она была прекрасна и тембр ее голоса колокольчиком ласкал слух, несмотря на громкое техно. Вера подошла к Васильевичу, вцепилась в его пиджак и что-то шептала ему на ухо. Любой другой человек, схвати его за пиджак такая женщина, как Вера, давно бы упал в обморок от счастья, но Васильевич держался молодцом, улыбался даже, — сказывалась привычка. Одноклассник, кстати, про Верино лицо наврал. Его только слепец мог назвать очень некрасивым. Красавицей была Вера. А одноклассник ее, в третий раз правильно вскрывший себе вены, умер через год после выпускного вечера. Зоя, как истинная Верхняя Жрица, походила на Хозяйку Медной Горы, даже одета она была во что-то блестящее, расшитое то ли стекляшками, то ли бриллиантами. (Когда она успела переодеться? Ведь в сцене у украденного памятника Ленину Зоя была в брючном костюме). Зоя о чем-то очень медленно разговаривала с китайским поваром. На самом краю стола, подальше от толпы, кучковались братья Петр и Павел, Серега и Могилянский. Они пили часто, без тостов и почти не закусывая. Васильевич с тревогой смотрел на эту колоритную компанию и подумывал о том, что безумство это надо остановить. Но рядом была Вера. Могилянский был похож на состарившегося Че Гевару, густо обросшего седой бородой, сильно растолстевшего и одевшего непроницаемые черные очки, вышедшие из моды в конце шестидесятых. На Сереге был одет костюм цвета детской неожиданности, выглядевший так, как будто он нашел его на помойке. Братья Шарко же представляли собой два стодвадцатикилограммовых комочка. В очечках джонленоновских. Похожи были, не отличишь. Хотя Паша был ровно на год старше Пети. Мама с папой постарались. Ди-джей внезапно и неожиданно для всех поставил песню Billy Holiday. Васильевича отпустила Вера. Он начал приближаться к группе алкоголиков. Могилянский мгновенно ретировался.