Роман Уроборос - Заклание-Шарко

РЕЖИССЕР. А меня ты тоже совершил? Да? Я вот живой человек со свободой воли, сам по себе живущий, чего-то мучаюсь там, переживаю, а оказывается — это все Петя делает, мать его. Петя, приди в себя, родной. И Била Клинтона с Моникой Левински ты тоже совершил? И Холокост? И атомную бомбардировку Хиросимы?

ПЕТЯ. Послушай, я не отрицаю тебя как самостоятельную объективную реальность, но ты все совершаешь в своем мире, я — в своем. Наши миры абсолютно разные, но единая для всей Вселенной коммуникативно-понятийная функция осуществляет все эти диалоги на одном языке, чтобы мы не сошли с ума от полярного различия наших миров. То есть понятие «стол» в твоем и в моем мире бесконечно по разным параметрам далекие вещи.

РЕЖИССЕР. Шарко. Ты, когда нажрешься, ты такой умный становишься. А понятие «смерть» в наших мирах тоже одинаковое? То есть я сейчас не про понятие. Про это ты более-менее объяснил. Я про то, что если я умру в твоем мире, в своем мире я тоже умру?

ПЕТЯ. Смерти нет. И я тебе сейчас это попробую доказать. Я вот сейчас еду около семидесяти километров в час. Так? (Режиссер кивает). Так вот, я сейчас закрою глаза на пять минут. А скорость не сброшу. Дорогу я не знаю. И поворачивать буду по неведомым сигналам головного мозга неведомо как посылаемым на руки мои. И спорим — мы не разобьемся?

РЕЖИССЕР. А я тоже глаза закрою. Что я, дурак что ли?

Машина выключила ближний свет и в полной темноте, лишь на миг перед этим как бы зависнув, помчалась с нарастающей скоростью, идеально вписываясь во все повороты. Вылетев очередной раз на прямой участок на скорости сто сорок километров в час, она столкнулась с Надей, Герой, Кириллом и Геной, стоявшими кругом, обнявшись и прижавшись друг к другу очень крепко. От удара все четверо сразу умерли, но не обратили на это внимания. Они продолжали растворяться в ласковом и ярком, в светлом и прекрасном Свете, который стал ими, а они в свою очередь сами стали Светом. И какое дело им было до тел, похожих на старую, мятую и испорченную одежду. Надина мама, правда, плакала потом очень сильно на похоронах, переживала-причитала за Надю.

РЕЖИССЕР. (Орет). Петя, осел еб. ный, держи руль!

ПЕТЯ. (Открыл глаза и изо всех сил пытается удержать машину на трассе). Держу-у-у!

РЕЖИССЕР. (После остановки машины). Что это было?

ПЕТЯ. Чего, чего… Лося сбили.

«— Вот ты понимаешь, что мы сейчас простым нажатием кнопки уничтожили несколько сот тысяч человек?

— Я стараюсь об этом не думать.

— А о чем ты сейчас стараешься думать?

— О том, что я через два часа сварю и выпью очень хороший кофе».

Милиционер стоял, спрятавшись в тени ели многовековой, но по-особому сконцентрировавшись и готовый в любую секунду выскочить, как черт из табакерки на дорогу, и выставить на обозрение свое тело двухметровое, и отразить фосфоресцирующими полосками свет от нужного ему автомобиля. То, что автомобиль Антона появится через минуту, ему доложили по рации. И вот он выходит, улыбаясь, выставив перед собой руку с палочкой полосатой и поправив автомат. Машина появилась мгновенье спустя, и тут же начала снижать скорость пока не остановилась вся.

ТЕРМИТ. Сверните, пожалуйста, направо по этой дороге и вперед чуть-чуть. Вот так. Инспектор ДПС Терентьев, прошу предъявить документы.

АНТОН. Привет, Термит. Ты что в такую глухомань забрался? А как же город без тебя, кто за уличным движением будет следить?

ЛЕША. А город подумал — ученья идут.

ТЕРМИТ. Надо обеспечивать порядок даже в лесу. А то всякие несознательные лица дни рождения, понимаешь, справляют. А нам работай сверхурочно. Вы, Антон Антонович, как себя чувствуете?

АНТОН. А что так официально, капитан Терентьев?

ТЕРМИТ. Вы ничего сегодня не выпивали случайно? А? Выйдите, пожалуйста, из машины.

АНТОН. Термит, что случилось?

ТЕРМИТ. Подуйте, пожалуйста, вот сюда.

АНТОН. Засунь себе эту пукалку сам знаешь куда.

ТЕРМИТ. Грубить-то зачем, Антон Антонович. Господа, выходите-ка все из машины. Вот так, хорошо.

Все неохотно выходят, недоуменно вглядываясь в милиционера.

ТЕРМИТ. Погасите, пожалуйста, габаритные огни. Спасибо. А то машины разные могут проехать. Не будем привлекать ненужного внимания.

ФЕДЯ. Почему же не будем? Тут ведь теперь совсем темно, хоть глаз выколи.

ТЕРМИТ. Да нет нормально, луна полная вон как светит. Полнолуние, понимаешь. Вы знаете, куда идет эта дорога?

ФЕДЯ. Нет. Понятно только, что она перпендикулярна основной. Не асфальтовая.