Роман Уроборос - Заклание-Шарко

КИРИЛЛ. Изыди. Изыди.

АНАТОЛИЙ. (Стреляет прицельно по Кириллу, наверху происходит какая-то возня, Кирилл довольно проворно слезает с ели, Анатолий привязывает его к остальным). Вот видишь. Хороший, послушный… (После этого привязывает всю группу к высокой ветке, даже влез немного на саму ель). Все, часика два посидите, не мерзните, отпустит сейчас немного… грибы кушали, да?

ГЕРМАН. Забудете, Анатолий. Вы в тот раз нас с Геной к батарее приковали и сказали, что через два часа придете, а и через три дня не пришли. А там труп этого Хича, он пахнуть начал. Хорошо мы батарею эту, в конце концов, от стены с огромным трудом оторвали.

АНАТОЛИЙ. Ну, тогда как-то забыл… Ну, не прощаюсь. (Звонит Алексею). Вась. Езжай, не жди. Я разобрался. Гена с Герой стреляли холостыми. Обкурились еще с двумя придурками. Я их привязал к сосне всех. Обратно будем ехать заберем. Или не заберем…

Анатолий в приподнятом настроении уже подошел к машине, сел за руль.

АНАТОЛИЙ. Подъем.

ЛЕНА. Мы не ложились. Толь. Что происходит?

АНАТОЛИЙ. Да все нормально. Местные наркоманы в войну решили поиграть. Мозг разрушен как-то до основания.

ЛЕНА. А кто это?

АНАТОЛИЙ. Гена и Гера. С дружками. Поехали. Все. Не о чем беспокоится. У меня даже настроение поднялось. Катюха, невеста моя, чего куксишься?

КАТЯ. Не знаю. Все очень странно. И быстро. Сначала — лечь, не высовываться. Теперь — все хорошо.

АНАТОЛИЙ. Кать. Ты в какой стране живешь? В России. А в России всегда все, даже самые страшные истории хорошо заканчиваются. (Машина начинает набирать скорость). Владимирский централ… (начинает петь Анатолий).

Вся связанная компания в это время производит шевелящиеся насекомообразные действия грозные, распугивая самих себя звуками шипящими свистящими. Бугристая бесформенная масса, дрожащая аморфно, движения ползающие начала исполнять в такт шевеления леса векового.

НАДЯ. Ребят. Это что с нами Тутанхамон пешечный сделал на доске истории? Шах сразу четырем фигурам? Я знаю, как нам освободиться. Надо размахивать руками в разных плоскостях, амплитуды рано или поздно совпадут и веревки развяжутся.

ГЕРМАН. Не получится. Кирилл отключился совсем и не сможет делать ничего. А машина четвертая близка. Нам надо с пригорка сейчас скатиться на дорогу ночную. Так мы остановим всех.

Герман и Генрих бурлачно на коленях, со смещенным центром тяжести и надувшимися венами на шеях, раскачиваясь, начали всю группу вниз тянуть. Надя довольно быстро, сконфуженно улыбаясь, к ним присоединилась, найдя в работе их святой успокоение неожиданное. Кирилл сонно последовал за ними бездвижным телом своим бессознательно. Вся группа, меняя очертания, медленно набирая обороты, покатилась с пригорка к дороге. Сук, к которому композиционно вся компания была привязана, сломался на удивление быстро.

БЛЭК. Марин. Это, конечно, все неожиданно, но я верю тебе. Мы ведь с тобой столько всего… и любовь не сгорает. Она, может быть, не такая, как в первое время. Не на максимальных оборотах, но все такая же сладкая. Ты же понимаешь, Марин. Ты ведь и правда красавица. Тембр голоса, как ты говоришь, что, о чем… Да я всех сейчас порву, кто к тебе хоть на метр приблизится! Марин. Марин. Может, поехали? Ну, вообще отсюда. Ну, что день рождения. Поехали, разворачиваемся.

МАРИНА. Стой, Блэкки. Не надо никуда разворачиваться. Знаешь, мы живем в прекрасном, наверное, мире таком. В таком, где прятаться не надо. И, если произойдет сейчас страшное на первый взгляд что-то, мир от этого не станет ужасным или страшным. Потому что смерть, Блэкки, это очень естественно для этого мира, она обыденна. И только личная смерть уникальна, неповторима. Этим-то и пользуются те, кто хотят нас напугать. Им это удается, Блэкки. Страхом смерти нас убедить хотят, что мир плох, что любви нет, что кругом тлен только и гниение. И ни капельки не изменив ничего в этом мире, а всего лишь напугав — они ставят нас на колени страхом смерти этим треклятым. А я не хочу, Блэк, не хочу. И, если мне суждено даже умереть сейчас, я не буду прятаться, рыдать, холодеть от ужаса, я наоборот — попробую этот день прожить максимально полно и так прожить, как будто ничего не случится, обыденно, но с осознанием и прочувствованием каждой секунды. Потому что наверняка — я верю — смертью все не заканчивается. Иначе бы… Видишь ли, животные боятся смерти инстинктивно. Страх смерти запускает в них химические механизмы, с помощью которых организм мобилизует все силы и старается избежать опасности. Но, как только опасность исчезает, животные успокаиваются, и жизнь начинает протекать, как ни в чем не бывало… Притормози-ка. Смотри, на дороге огромный паук. Он живой, шевелится.