Катя Саргаева - Мирное небо

Лёня. Лёня тоже еще себя покажет, в этом можно не сомневаться. Но что-то внутри меня говорит, что он другой. Да откуда мне знать? Я знакома с ним всего неделю, и из этой недели я четыре дня пролежала в кровати и никого кроме Евы не видела. Нет, я даже смотреть в его сторону не буду. И общаться с ним не буду. Да, надо как-нибудь брызнуть на него ядом, и он тут же смоется, ведь все они одинаковые. Правда Леша пока держится, но это наверное из-за Евы. А я, зная это, над ним издеваюсь. А чего? он заслужил!

Что делать? Я выспалась, голова не болит, мне скучно. Девять часов вечера, Ева побежала на свидание, а я так устала от немецкого языка (никогда он мне не нравился, такой он грубый, прямо как я в свои худшие дни) что телевизор смотреть не хочу. Может пойти погулять? Пойду. Я оделась и вышла на улицу. Погода замечательная, в Москве, наверное, уже холодно, а здесь нет еще и намека на осень, ни дождя тебе, ни холода. Недалеко от нашего дома есть сквер, туда я и направилась. На улицах пустынно, это мне тоже нравится, можно спокойно погулять в одиночестве.

А может это не так уж и плохо, что мое сердце нашлось? Для меня самой, может не так уж и плохо? Ведь кто узнает, что оно у меня есть? Я никому об этом не скажу, к тому же за годы без сердца я научилась отпугивать людей. Только Лёня почему-то не особо меня боится, и мне совсем не хочется его пугать. Но придется. Я больше никому не покажу своего сердца, пусть оно теперь и не в кармане, а на месте, я все равно никому его не покажу. Всю жизнь я считала любовь чем-то несущественным, и страдания от разбитого сердца тоже чем-то не заслуживающим особого внимания. Я всегда пыталась приписать к разочарованию еще что-то, чтобы эта боль обрела какой-то смысл. Но сейчас, прожив много лет без любви, я наверно готова признаться себе, что разбитое сердце очень сильно болит. Невыносимо. До судорог. Без анестезии. Да, эта боль сама по себе все же заслуживает внимания. Не нужно пытаться ее чем-то оправдать.

Лёня

Среда. Странный день, всегда в моей жизни самые важные вещи случались по средам. Вадика из детдома забрали в среду, в Германию я переехал в среду, Марту с ее любовником я застал тоже в среду, наверное, в среду я и родился.

Была очередная, ничего не предвещающая среда. Был обеденный перерыв, и я направился в университетскую столовую. Не знаю, почему я туда пошел, обычно я обедаю в кафе университетского городка, но в тот день выбор мой пал на столовую. По пути туда мне вдруг вспомнился сон, который я видел этой ночью. Мне снилось, что я тону в кристально чистом озере. Я не испытывал страха, вообще это был сон в котором все ощущения были притуплены, цвета неяркие, все как будто неживое. Я выдохнул последний воздух, еще секунда и я не выдержу и сделаю вдох, наполнив легкие водой. За долю секунды до вдоха я услышал голос, прямо в ухо он сказал мне «всплывай, живи». Вдруг все в этом сне обрело реальность, и звуки, и цвета, и ощущения. Бывают сны настолько реальные, что, даже проснувшись, ты не сразу можешь понять что спал. Никогда раньше нереальный сон не переходил в реальный, подобный сон был первым и последним в моей жизни. Голос не был знакомым, но почему-то показался мне бесконечно родным и близким, голос был женским. Я повиновался ему и начал всплывать, в этот момент прозвенел будильник. Ровно через секунду я забыл сон, а по пути в столовую вдруг вспомнил его до мелочей. Странно, подумал я, сегодня среда, неужели что-то произойдет? И тут я увидел ее .

Она стояла полубоком ко мне, лица я не видел, его обрамляли волосы цвета залитого солнцем пшеничного поля. Передо мной стояла высокая худенькая женщина в небесного цвета блузке и темно-синей юбке по колено. Она стояла в растерянности перед стопкой салфеток, обе руки ее были заняты и она попыталась взять салфетки зубами. Точно не немка, подумал я, немка бы однозначно так не сделала. Мне вдруг стало радостно от того, что кто-то в этом, старых укладов, университете ведет себя по-человечьи. А потом я уловил поток энергии, который исходил из нее, это была та особая энергия счастья. Эта женщина не такая как все, она любит себя, у этого тоже есть своя, особая энергия. Это она, моя принцесса! Я был уверен в этом на миллиарды процентов, мне не нужно было видеть ее, говорить с ней, я просто это знал . Все эти мысли промчались галопом по моему сознанию в долю секунды. Вот она наклоняет голову к стопке салфеток, и лежащее на чем-то в ее руках яблоко падает и катится по полу. Она негромко выругалась по-русски. От этого мне стало еще радостнее. Я неосознанно кидаюсь к этому яблоку, ловлю его, протираю рукавом и притягиваю его ей. Лишь тогда я сталкиваюсь с ней взглядом, она очень красива. И тут я понимаю кто стоит передо мной. В группе стипендиатов этого года у меня работает Ева, русская девочка, мать которой в этом году преподает немецкий для подготовительных групп. Они с Евой одно лицо, те же глаза темно-синего цвета плавно перетекающего в светло-голубой у самого зрачка. Удивительные глаза, до Евы я никогда таких не видел. Тот же профиль и безукоризненно ровный нос, те же пухловатые губы в форме сердца, верхняя губа так же слегка задрана. На какое-то мгновение мне показалось, что я падаю в пропасть. Резким рывком я удержал себя от падения, я привел себя в чувства и не показал того, что сейчас со мной произошло такое долгожданное чудо. Я нашел ее . Я не знал, что сразу узнаю ее, что она будет выделяться из толпы этой бешеной энергией жизни. Жизни неведомой праздному обывателю. Жизни вне сознания, вне своего тела, вне рамок. Она дышит. Большинство людей вокруг меня как будто в аквариуме, и вдохнуть для них означает умереть. Но, только вдохнув, ты понимаешь, что до этого момента и не жил. Вдох под водой это не смерть, это жизнь. И она дышала.