Катя Саргаева - Мирное небо

— А вон тот, гляди, вроде бы ничего? — спросила Ева, указывая на сексуального испанца, разыгрывающего из себя Бенисио Дель Торо.

— Уверена, у него воняет изо рта. Сейчас проверим. Давай уже, выбирай себе жертву. О! Хочешь негритяночку? От нее от самой воняет, может она и не заметит.

— С чего ты взяла, что от нее воняет? — удивилась Ева.

— С того что она черная, все расы пахнут по-разному, может мы для кого-то воняем. Я читала одну статью, в ней предполагалось, что у них высокий уровень тестостерона в крови, что у женщин, что у мужчин, поэтому от них попахивает, а на такой жаре от нее не может пахнуть майскими розами. Я не расистка, ты же знаешь, это всего лишь биология. Смотри, идет. Девочка, съешь лимончика, а то даже наблюдать не интересно. Он прошел мимо! Вот дура, перестаралась с улыбкой. Идет к розовой шляпе.

Я замолчала, так как не слышала, о чем они говорят, и застыла в ожидании. Парень присел на лежак к модели в огромной розовой шляпе, наклонился ближе, что-то шептал ей. Она отвернула от него лицо и слегка скривилась.

— Я же говорила, что у него изо рта воняет!

Ева залилась смехом.

— А вон тот? — указала она на очередного шикарного мужчину.

— Урод.

— А тот?

— Ногти грязные.

Ева тыкала пальцем в разных представителей сильного пола, а я комментировала.

— Лошара. Жиробас. Зубы желтые. Член маленький. Не умеет плавать. Странно смеется. Старый пердун, слышала, он даже только что перднул! Нищеброд. Не говорит по-английски, с его польским акцентом ему только дрочить до конца отпуска. Ногти на ногах длиннее, чем у меня на руках. Женат, хоть бы обручальное кольцо снял, придурок. Слабак. Не из нашего века. Заучка. Слишком волосатый. Ноги кривые.

Я могла кидать такие оценки хоть целый день, это веселило Еву. И всегда, под конец моим тирадам она задавала один и тот же вопрос:

— Ну неужели ни один тебе не понравился? Неужели нет мужчин без недостатков?

— Нет. Они все конченые уроды, — ответила я в этот раз, почему-то сегодня на меня накатила лютая ненависть ко всем мужикам на планете. — Нет, не слушай меня. Твоя престарелая мамаша несет феминистский бред. Не все мужики козлы, далеко не все. Просто я самый циничный человек на Земле.

— Ты не престарелая, не говори так. Несмотря на голодающих моделей на каблуках, многие из мужиков хотели подойти к тебе, но ты их окидывала таким взглядом, что грех не сбежать.

— Хорошо, я еще не престарелая, но слушать меня все равно не надо. Я всю жизнь боюсь своим цинизмом убить в тебе веру в любовь и мужчин. Достоинства искать так же легко, как и недостатки. Только не мне, и только не в мужиках. Мое время прошло, поэтому я могу позволить себе брызгать ядом. Но ты нет, у тебя еще вся жизнь впереди.

— Когда ты уже прекратишь так говорить? Тебе всего сорок три, помнишь, в том фильме говорили, что в сорок лет жизнь только начинается? А ты говоришь, что твое время прошло.

— Не начинается она в сорок. Она начинается тогда, когда ты начинаешь ощущать жизнь, эмоции, свободу. Вот тогда начинается жизнь. Но жизнь так многогранна, что глупо ограничивать ее наличием мужика. Мир так великолепен, что дух захватывает, мужик в нем лишь капля в море. Но эта капля у тебя обязательно должна быть. Поэтому не слушай меня. Никогда не учитывай моего мнения о мужиках познавая жизнь. Это всего лишь мнение одного человека. Притом не самое правильное.

— Может ты когда-нибудь расскажешь мне, что с тобой стало? Ведь ты не всегда была такой циничной.

— С чего ты взяла? Я всегда была циничной тварью.

— Мне тетя Даша рассказывала.

— Дать бы ей по шее за это! Подруга еще называется. Нечего мне тебе рассказывать.

Рассказывать было не нечего, а слишком много, и рассказ был бы слишком долгим и грустным, а я не любила когда моя доченька грустит. Я любила ее больше всего на свете. Когда она была маленькой я всегда представляла какой она будет когда вырастет. А выросла она в очень симпатичную девушку. Неделю назад ей исполнилось пятнадцать лет. Она была умна и красива, любопытна и эмоциональна. Я видела в ней себя в молодости. Только бы не прожить ей такую жизнь, что прожила я. Отчасти я с этим хорошо справилась, ей уже досталась неравнодушная мать. Я пыталась компенсировать ей отсутствие отца как только могла. Я всю жизнь из кожи вон лезла только бы она была счастлива. Когда ей исполнилось тринадцать она сказала, что я лучшая мама на свете. Такое признание от подростка наивысшая похвала. Тогда я поняла, что справляюсь.