Александр Строганов - Стравинский

– Не нравится мне твоя игра, ветерок, – говорит лейка.

– А, думаешь, мне нравится? – отвечает ветерок. – Выхода нет. Нищаем. Вон сколько бродяжек развелось. Вот что. Полезай-ка в кузов. Больше ты не лейка, а гриб. Груздь.

Тут, как по заказу, хоть и летом, откуда не возьмись – снегоуборочная машина. Скорее всего, заблудилась. Как тот трамвай, ну, вы знаете. Вмиг заграбастала своими ручищами лейку и дальше поехала.

– Да, – говорит ветерок, – Была бы ты желтой, лейка, глядишь, и пронесло бы.

Сказал – и шасть в малину к лисе. В дурака играть, а то и во что похуже.

Мораль: не всяк ветерок легок на помине.

18.Стравинский С. Р. Возвращение

Сергей Романович возвращается домой. Не пьян. Не сказать, что пьян. Устал, круги под глазами. На улице уже черно, хоть и снег. От разговоров и ветра веретено в голове. Уже хочется домой. И спать, спать, спать. О пропаже Алешеньки забыл, о Юленьке забыл, конечно. Обо всем забыл. Вот и лестница. На лестнице черно. Сажа. Кошка искрой из-под ног. Даже не испугался. Так устал. Спать, спать, спать. Погрузиться в сажу сна. Вот и дверь. Открывает дверь. Открывает дверь. Открывает дверь и видит…

Ослепительный свет. Кажется ослепительным. Слепота пару секунд. Черная, затем свет. Сначала лимонный, яркий, затем успокаивается. Отвык от света. Слава Богу, успокаивается. Отпускает. Слепота отпускает… Евгения-Юлия. Юленька. Евгения сидит, восседает, восседает, так будет точнее. Евгения восседает, ноги по-турецки. Евгения восседает, сложила ноги по-турецки, глаза пустые. Оглушение. В оглушении пребывает. Огрызок яблока одесную. Два ржавых огрызка одесную. Одесную или ошуюю? Сусальные древние слова. Не к месту, но я им рад. Из недр, так сказать. Утешение. Покоем веет от таких слов. То есть жизнь продолжается. Такое утешение – что бы ни произошло, покуда ты жив – жизнь продолжается. Мелкие такие зеленые яблочки были, несъедобные вполне. Один огрызок рядом, один чуть поодаль, около окна. Ела, стало быть, яблоки. Ходила, прохаживалась. Наверное, фотографировала. Возможно, яблоки. Изучаю огрызки, чтобы не видеть главного. Хотя бы какое-то время. Увидел уже, конечно, но взгляд тотчас отвел. Все так поступают, когда сталкиваются с чем-нибудь, к чему решительно не готов. Прием неплохой, но это ненадолго… Яблоки, огрызки яблок. Могут получиться любопытные фотографии. Просто яблоки – натюрморт, не больше. Огрызки же некую значимость придают, уже вопросы разные возникают. Например, о чем дума художник, когда выбрал именно, что огрызки?.. А, что еще, кроме огрызков видишь ты? Вот это – некстати. Вот это – совсем некстати. Ничего не вижу. Врешь, видишь. Вру. Кое-что вижу. Такое вижу, чего быть не может, чего случиться не должно было… Нет, нет, не должно было… А почему, собственно?.. Уж сколько раз говорил себе, пьянка – от лукавого. Силок и провокация. Отвлекающий маневр. Пока пьешь – чума в твой дом забирается. В дырявой шали. С тенетами в волосах и дохлой мышкой в кармане. Даже во рту пересохло… Ну, что там?.. Что? Что, что, что?.. Евгения. Сидит по-турецки, глаза пустые. «Восседает», решено. Уже не пустые, уже сверлят. Ловушка. Номер восемь. Ловушки всегда нумеруют. Почему, не знаю. Первый раз задумался. Номер восемь. Ну, это понятно. Восьмая квартира… Нужно было у Тамерлана остаться, он звал. Может быть, вообще переехать к нему на какое-то время. Пока не успокоится. Пока все не успокоится. Он возражать не станет. Ему одиноко. Храбрится, конечно, но ему одиноко, знаю… Сидит. Тьфу! Восседает… «Сидит», «восседает», какая разница? Скрестила ноги и сидит. А на руках… Вот, вот, вот, вот, вот. Добрались до сути. Доскреблись до самой сути… А на руках… Ну же, вынимай голову из песка… Алеша. Алешенька, так-перетак. К груди прижала… Так, Алешеньку пропускаем. Внимание на женщину. Отвлечься, последняя попытка. Красивая женщина. Красивая, конечно, женщина, конечно, спору нет, конечно… Мадонна. Именно, что мадонна. Вот в этом освещении, так именно, чуть склонила голову, мадонна… Мадонна с гуманоидом… Всё. Иссяк… Надо же было предвидеть. Нет, котлет ему подавай. Выпивки и котлет. В добрый путь… Сибарит чертов. Не про тебя раблезианство. Сиди, кропай свои туманные стишки, сиди, носа не высовывай! Пожрут ведь, рано или поздно пожрут. Пропадешь ни за грош… Сколько раз твердил себе, детство кончилось, всё, детство позади, пора расставаться с дурными привычками, пора становиться взрослым человеком, прятаться пора. Времена такие настали – лучше схорониться. Но вот же парадокс – чем лучше спрятался, тем больше на виду… Все, пропал. Сам пропал и Алешку сгубил. На этот раз окончательно… Алешенька, хитрец, еще тот хитрец. Хитрован глаза прикрыл, посапывает. Ох!.. Мадонна молчит, ни слова, сверлит глазами, молча вопрошает. Изваяние… Сделаю вид, что не увидел. Вроде бы увидел – и, в то же время, не увидел. Разве так не бывает? Бывает. Редко, но случается. Устал, не увидел. На улице черт знает что творится, светопреставление. Черно, ветер. И в подъезде черно. Еще эта кошка, не исключено, что черная, в темноте как поймешь? Наверняка черная… Допустим, суеверен. А так оно и есть. Испугался. Суеверный человек испугался. Очень испугался. Все мысли в этой кошке. Имею право. Оцепенел от страха, с ума сошел… Так что – не до мадонны. Простите, конечно, но как-нибудь в другой раз. Нынче не до вас. Изволите видеть, нахожусь в прострации, ибо изумительно суеверный человек есмь. Трус. Если без затей – трус. Давайте без обиняков. Давайте уже без обиняков. Предчувствия разные испытываю. До головокружения, до тошноты. Тут бы поскорее лечь и забыться. Не до, вас, мадонна, дико извиняюсь… Надо же, нос к носу столкнулись. Прямо перед дверью расположилась, места больше не нашла. Дверь открываешь и вот они – Юленька да Алешенька. Будьте любезны, так-перетак… Нос к носу, и что? Близорукость, чудовищная близорукость. А того лучше – пьян. Самое простое – мертвецки пьян. Недалеко от истины. Пройти мимо и завалиться спать. Пройти мимо внаглую, пошатываясь, как положено… Неважно, что скажет. Ничего не скажет. Молчит и будет молчать… Не в себе. Похоже, она действительно не в себе. Наверное, ей таких Алешенек прежде встречать не доводилось. Конечно, не доводилось. Откуда бы? Возможно он вообще единственный гуманоид на Земле. Оторопела, факт. Не мудрено. Доведись до любого. Я и сам долго в себя придти не мог, когда увидел его впервые… Не заметил, не узнал. В конце концов, я агностик, имею право. Агностик просто обязан не узнать. А они – пусть их, пусть сидят сколько душе угодно… А что, собственно, произошло? С чего я переполошился? Сидит женщина с гуманоидом на руках. Даже не событие… В конце концов, имею я право на сон? Алешка же спит, вон как сопит. Что твой паровоз. И я хочу. Чем я хуже? Вообще-то я – хозяин дома. Пройду и завалюсь внаглую… Стерва! Глазами сверлит. Душу пьет. Всего уже выпила… женщина… Как Тамерлан сейчас сказал. Женщина, мна… Да, они такие. Присосутся и пьют. Проснутся, присосутся и пьют… Даже теперь рифмую. Нет, мы, поэты, себе не принадлежим… поэты, агностики – это свыше. Судьба. Прячься, не прячься, от Него разве спрячешься. Вот и сейчас Он наверняка наблюдает, улыбается. Ситуация-то дурацкая. Если вдуматься – хохма, анекдот… Вот как тут пройти? А никак! Всё, поздно, время упущено. Сразу надо было, а теперь что уж?.. А потому что неожиданно всё получилось. Было подстроено. Ловушка готовилась заранее… Юлия-Евгения – мадонна, враг. Подкараулила. Поймался на крючок червячок!.. Надо бы что-то сказать. Наверное, надобно что-то говорить, сказать? Теперь уж что? Что, что, что?.. Что?