Дана Делон - Непрожитая жизнь

В дверь вбегает женщина с пакетом в руках.

– Рафаэль, о Господи! – восклицает она. – Кристоф, разожги камин! Посмотри, какие они синие! – Тут она глядит в мою сторону. Я стучу зубами и дрожу. Женщина тем временем вытаскивает из пакета постельное белье.

– Я мигом застелю постель и принесу вам чаю, – суетится она.

– Лучше вина, – просит Рафаэль и начинает растирать мои руки.

Его губы тоже посинели, и я вижу, как его трясет. Кристоф тем временем смотрит на время и извиняющимся тоном говорит:

– Рафаэль, у меня очень важная встреча…

– Я сам разожгу камин, – дрожащим голосом отвечает Рафаэль и поеживается.

Кристоф еще несколько секунд нерешительно топчется на месте, потом отходит к двери и оттуда спрашивает:

– Позвонить твоему отцу, сказать, что ты здесь?

– Будь добр.

Через пару минут сверху спускается жена Кристофа, и одновременно в дом вбегает девочка лет тринадцати. Она улыбается и кричит:

– Рафаэль!

– И тебе привет, – тоже улыбается он.

– Мама позвонила и сказала, что ты хотел вина, – тряся бутылкой в воздухе, говорит она.

– Спасибо, положи на диван.

Женщина строго смотрит на дочку.

– Без куртки выбежала, в такую погоду!

– Ничего страшного, я не замерзла, – недовольно отвечает девочка и вновь улыбается Рафаэлю.

– Все-все, пойдем, – говорит женщина и, открывая в дверях зонтик, напоследок бросает, – если что-нибудь понадобится, звони.

– Спасибо, – благодарит Рафаэль. Женщина закрывает за собой дверь, Рафаэль выпускает мои руки, снимает мокрую толстовку и идет к корзине с дровами.

– Леа, тебе нужно раздеться и накрыться пледом, – все еще дрожащим голосом говорит он, – я сейчас разожгу камин, и мы согреемся, обещаю.

Я не шевелюсь. Мне так холодно, что тело одеревенело и не слушается.

– Леа, – окликает он, поджигая старую газету. – Я не буду смотреть, просто сними с себя мокрую одежду.

Я киваю и начинаю медленно раздеваться непослушными руками. Кажется, это никогда не закончится. Мокрые джинсы прилипли к коже, и снимать их окоченевшими пальцами – сущее наказание. В конечном итоге на мне остается лишь сырое нижнее белье, потому я не решаюсь раздеться догола. Закутавшись в белый мягкий

плед, я без сил опускаюсь на диван. Рафаэль сдержал слово, он ни разу не повернул голову в мою сторону. Дрожь в теле не унимается, хотя без мокрой одежды мне стало намного легче. Рафаэль разжег камин и сунул туда сразу несколько больших поленьев. Треск горящего дерева и его запах оживляют комнату, которая больше не кажется темной и тихой. Рафаэль отходит от камина и с улыбкой смотрит на меня.

– В следующий раз, прежде чем прыгать, подумаешь, – подмигивает он.

– Ты прыгнул за мной, – стуча зубами, отвечаю я, – ты ничем не лучше.

– Согласен, – просто говорит он и садится на ковер.

– Почему ты сел на пол? – неловко интересуюсь я.

– Не хочу испортить диван своими мокрыми джинсами, – объясняет он, оборачиваясь ко мне, и добавляет: – Вино. Я уже и забыл о нем. – Он опять встает, уходит на кухню и тут же возвращается со штопором и двумя бокалами. Быстро откупорив пробку, он разлил его по бокалам и вновь сел на пол.

– Санте  [24]  За здоровье. ,– приподнимая свой бокал, говорит он, и мы чокаемся.

Терпкое вино теплой волной согревает изнутри, и я прямо чувствую, как оно разливается по телу.

– Тебе тоже нужно снять мокрые вещи, – спустя минуту говорю я.

Рафаэль кивает, но не шевелится.

– Ты же бывал тут раньше? – интересуюсь я. Мой подбородок перестал дрожать, огонь в очаге разгорелся, и в комнате сразу стало теплее.

– Да, я жил в этом доме две недели, – отвечает он, – здесь хорошо, тихо, спокойно.

Я киваю, он встает, подходит к камину и подбрасывает туда еще дровишек. Потом резким движением снимает футболку и швыряет ее на пол. Я замираю: у него на спине угольно-черными чернилами набиты два льва, огромные, красивые, с раскрытыми пастями. Они смотрят друг на друга, их грива похожа на языки пламени. Это не их семейный герб, львы совсем другие. Гордые, гневные, они смотрят друг на друга. Я встаю с дивана, подхожу ближе и вижу, что на них выбиты буквы «Р» и «М». Рафаэль и Микаэль. Я провожу пальцем по букве «М». Мышцы Рафаэля дергаются от моего прикосновения, и он оборачивается. Я смотрю ему в глаза, где полыхает пламя. Отраженное пламя очага и пламя его души. Чарующие, живые языки отражаются в черных глубинах его прекрасных глаз. Огонь в камине разгорается сильнее, я остро ощущаю совсем близко его горячее тепло, точно так же, как и пылающую волну, исходящую от Рафаэля.