Евгений Мороков - Отчаянный марафон

— Меня муж ждет, надо ехать, — она улыбнулась, но радости никакой в ее зеленых глазах не появилось.

Мы разошлись, как машины на автостраде. Юля уже восьмой год работала в компании, успела за это время окончить университет, купить машину, квартиру и выйти замуж. Для полного счастья не хватало декрета, но и он был не за горами. Такие люди всегда будут оставаться основой человечества. Если Бог и создавал нас, то кого-то он создавал для жизни, а кого-то для безумия. Мы не можем быть все одинаковыми, как и не можем быть разными. Правда, настоящих психопатов слишком мало, поэтому шестеренки работают исправно.

Мы просиживали уже второй час в полупустом кафе. Азиатская кухня не привлекала меня. Второй бокал свежего пива подходил к концу. Восемь человек находили общий язык только на тему работы, она связывала нас, как кровные узы неизвестных родственников. Напротив меня сидел Кирилл со своей девушкой Сашей. Он жадно поглощал жареную рыбу, отрывая раз за разом новые куски мяса, проталкивая еду темным разливным пивом. От алкоголя его прямоугольное лицо покраснело, длинные русые волосы кололи глаза, из-за чего тыльная сторона его кисти постоянно работала над решением данной проблемы, перекидывая челку на правую часть лица. Изредка он поднимал голову, чтобы предложить белое мясо Саше, но она решительно отказывалась.

Густые мелированные волосы закрывали грудь, бледная правая рука держала бокал с красным полусладким вином. Бордовые губы, накрашенные ресницы и аккуратные зеленые глаза, скрывающие ее истинную душу с помощью холодного безразличного взгляда. Словно беззащитная вишня, защищающая плоды тонкими листьями. Стоит только рассмотреть, но это дано немногим. Поэтому большинство довольствуется нашей внешностью, а не сердцем. Саша редко говорила в больших компаниях, скорее, ей нравилось общаться в тесном, замкнутом кругу близких друзей. На людях ее лицо частенько покрывалось слоем грусти, подобно пылинкам, опускающимся на предметы, одну пылинку не видно, но, если не уследить, появляется ковровое покрытие, его бы с легкостью можно было уничтожить, только никому до этого нет дела.

По правую сторону сидела Лиля. Ее образ напоминал черную вдову. Этот мрак преобладал в одежде, в цвете волос и глаз, даже ногти покрылись черным цветом, но был в них противный блеск при свете, все это благодаря стразам, прилепленным к ногтю поверх лака. Дальше разместился Андрей, недавно открывший всем свою тайну любви к мужчинам. По первой это всех удивило и отпугнуло, но потом все забили и продолжили общаться. Он напялил на себя пиджак на двух пуговицах, черную рубашку, зализал волосы и скинул килограмм десять с нашей последней встречи. Влюбленный в себя, он редко заговаривал с нами, его отвлекал телефон, ставший ему подружкой или другом на этот вечер. Слева сидела Аня с Артуром. Когда-то на одном из корпоративов они напились и занялись животным сексом в одной из кабинок туалета. Ее никак не отвлекало кольцо на пальце, а он не стеснялся плотских желаний. Аня проглатывала пиво бокалами, они растворялись в добрых метр восемьдесят от земли, не давая никакого намека на опьянение. Голубые глаза и тонкие губы находились во власти Артура. Он видел лицо, а я видел взъерошенные медные волосы на затылке. Артур допивал третий стакан виски с колой. Его крепкие руки не стеснялись обхватывать чужую талию. Трехдневная щетина, круглые черные глаза, уже успели загореться, легкая, ветреная ухмылка выдавали его сущность.

Я посмотрел по сторонам. Здесь сидели финансисты, экономисты, журналисты, инженеры. Всех объединяло отсутствие амбиций. Никто не знал, что делать с собственной жизнью. Лет через пять многие из нас будут томиться в спокойных семейных однообразных днях, радуясь бытовым мелочам. Позабыв цели, планы и мечты. Такова наша участь, мы не выбираем ее, скорее, это она выбирает нас, в тот момент, когда наши руки опускаются. Мы не замечаем, как отпускаем прежних нас, нам кажется, мы взрослеем, старые идеи становятся глупыми, детскими, невозможными. Система давно уже установила порядок жизни человека. Кто-то следует ее курсу: школа, университет, работа, семья, дети, — считая такой порядок правильным. Это нельзя назвать ошибкой, ведь это признанная обществом лестница, так нужно, так нормально. Мы выбрасываем в урну, убираем в дальний ящик, прячем на чердаке все то, что росло вместе с нами все эти годы.

Мы перестаем бороться, ведь это глупо. И спустя некоторое время садимся на табуретку, сделанную собственными руками, смотрим на людей, пытающихся добиться, как мы полагаем, совсем еще детских целей, и улыбаемся. Улыбаемся по-доброму, с ноткой опытного воина, ведь мы знаем, что это пройдет.