Мари-Од Мюрай - Спаситель и сын. Сезон 1

— Конечно, но креольчик — мой, зовут Грегори.

Спаситель не стал спрашивать об отце ребенка. Как множество других мартиниканских женщин, Миранда, скорее всего, жила без мужа.

— Не испугался мытья холодной водой? — улыбнулась Миранда, словно сама в шутку устроила Лазарю холодный душ.

— Душ нормальный. Мне зверюги не понравились.

— Зверюги? — удивилась Миранда.

— Наши тараканы, — пояснил Спаситель.

Миранда расхохоталась и захлопала в ладоши, слегка напугав малышню на ковре. За веселый нрав Сент-Ив и выбрал ее своему сыну в няни.

Миранда собиралась кормить малышей, и гости распрощались, пообещав еще навестить ее. Лазарь в доме Миранды почти все время молчал, но, насколько ему позволяло хорошее воспитание, все осмотрел и потрогал.

Когда они уселись в машину, Лазарь сказал:

— Папа, я плохо себя повел.

— Что-что?

От удивления Сент-Ив, включавший зажигание, замер. Лазарь что-то достал из-под майки.

— Я его узнал, он мой.

И показал отцу игрушку для самых маленьких малышей — резинового жирафика Софи.

— Ты… взял без спроса?

— Он же мой! — со слезами на глазах настаивал Лазарь. — Мне его мама подарила.

Вряд ли это было так, но уж кто-кто, а дипломированный психолог знал: каждый сочиняет свои воспоминания.

— Напиши Миранде открытку с извинениями.

Открытку Лазарь выбрал сам. А дома сел за стол на террасе и, болтая ногами, написал:

«Дорогая Миранда, я взял у тебя жирафу Софи, извени меня, пожалста. Ее подарила мне мама, это не воровство, а просто на памить. Спасибо, что ты миня нянчила, когда я был маленьким.

Четыре дня, всего-навсего четыре свободных дня смог выкроить для себя Сент-Ив и за это время хотел показать сыну Мартинику, да так, чтобы тот полюбил остров. Со вторника задул пассат, умеряя жару свежим душистым дыханием.

— Что сегодня будем делать? — спросил Лазарь Спасителя, вскочив с первым лучом солнца.

В этот день Спаситель проехался с сыном по рыбацким деревушкам — они, словно бусинки, белели в бухтах побережья: в бухте Кафар, в бухте Арле. Потом они полюбовались скалой — еще одной бусинкой, убежавшей подальше от берега в море, которая носила название Алмазный пик. А потом Сент-Ив повел сына на рынок. Как остро там пахло перцем и душистым ажгоном! Какие лежали горы сладкого батата и мексиканских огурцов! Одна торговка, повесив себе на шею плетеный лоток, звонила в колокольчик и кричала: «Фисташки! Жареные фисташки». Другая предлагала покупателям кровяные колбаски, доставая их из котелка. «Рыба! Рыба!» — кричала третья. Сквозь ограду закрытого рынка на улицу проникал запах пряностей: пахло карри, корицей, мускатным орехом, гвоздикой, пиментой.

Спаситель и сын сели обедать под пальмой, любуясь лазоревым морем, белыми бабочками, прозрачными стрекозами. На обед они ели креветки с помидорами. Спаситель сказал, что совершенно счастлив, и сравнил себя с Робинзоном Крузо.

— Это твой знакомый, да? — поинтересовался Лазарь.

Палило жаркое солнце, и Спаситель в поисках тени поехал по дороге, уводящей от побережья. Дорога шла то вверх, то вниз, огибала холмы. Куда ни посмотришь — зеленые волны, небольшие горки, как в японском саду. В зеленых зарослях виднеются деревянные хижины, пасутся привязанные к колышку светло-коричневые коровы, похожие на зебу. Свинки, очень смешные, розовые с черными пятнами, то и дело перебегают дорогу перед машиной.

— Сейчас, Лазарь, ты увидишь то, чего скоро уже никто никогда не увидит, — сказал Спаситель, когда они подъезжали к городку Ривьер-Пилот.

Он показал рукой в сторону поля, где жнецы большими ножами срезали последние стебли сахарного тростника, связывали в пучки и грузили на мулов.

— Одни старики еще соглашаются на этот рабский труд, — прибавил Спаситель.

— Значит, у нас скоро не будет сахара? — забеспокоился Лазарь.

Отцу не всегда нравился ход мыслей сына.

— Сахар будет, просто тростник уже давно убирают комбайнами, — ответил он.

Он остановил машину у обочины, вылез и сделал то, что любил делать в детстве: подобрал с земли упавший с повозки стебель тростника. Почистил его перочинным ножом, а потом показал сыну, как нужно его жевать, чтобы добыть сладкий сок.

Рискуя утомить малыша донельзя, Спаситель в следующие два дня торопился показать ему все, что только можно: птичек-колибри, которые засовывали длинный клюв в цветки гибискуса, застывшую лаву на склонах вулкана Пеле, холмы, похожие на спины скачущих горных коз, пляжи с черным песком в Карбе и с золотым — в Тартане. Когда они как-то раз присели отдохнуть у рыбацкой лодки под названием «Святой Дух», Спаситель вдруг вдохновился и прочитал стихотворение, которое учил в первом классе и, как оказалось, не забыл: