Мари-Од Мюрай: Умник

Клебер взглянул на брата. Умник тихонько шипел и фыркал — изображал, как закрываются двери метро: «Шшшш… пум!»

На очередной станции в вагон вошел человек с немецкой овчаркой на поводке и сел рядом с Клебером. Умник заерзал на сидении и сказал:

— Ой, собачка!

Владелец овчарки покосился на этого странноватого взрослого парня со светлыми глазами навыкате.

— У дяди собачка! — восторженно повторил Умник.

— Да-да, — буркнул Клебер и насупил брови, пытаясь одернуть брата.

— А можно ее погладить? — Умник протянул к собаке руку.

— Нет! — рявкнул Клебер.

Его сосед обвел взглядом братьев, соображая, что происходит.

— А у меня есть кролик, — сообщил светлоглазый парень.

— Не заговаривай с незнакомыми людьми, — шикнул на него Клебер и, поколебавшись, повернулся к человеку с собакой:

— Простите его, месье, он умственно отсталый.

— И-ди-от! — выговаривая по слогам, уточнил Умник. Сосед молча встал, потянул собаку за поводок и вышел на следующей остановке.

— Дубина, — буркнул Клебер.

— Ай-ай-ай! Нехорошее слово, — сказал ему брат. Клебер грустно вздохнул и бросил взгляд на свое отражение в стекле: приятный умный юноша в очках с тонкой оправой. Приободрившись, он откинулся на спинку сидения и посмотрел на часы. Умник, следивший за каждым его движением, засучил рукава своего свитера и уныло оглядел запястья.

— А у меня часов нету.

— И ты прекрасно знаешь почему. О, черт, выходим!

— Ай-ай-ай! Нехорошее слово.

Клебер ринулся к выходу, но перед дверью оглянулся. Умник, вскочивший вместе с ним, замер и ни с места.

— Давай быстрей! — крикнул Клебер.

— Они хотят меня разрезать!

Клебер схватил брата за рукав и вытащил из вагона. Автоматические двери сомкнулись у них за спиной. Пум!

— Промахнулись! — ликовал Умник.

Клебер потянул его к эскалатору.

— А почему у меня нет часов?

— Ты их сломал — хотел посмотреть на человечка, который сидит там внутри, помнишь?

— Ага! — Умник широко улыбнулся.

— Нашел человечка?

— Не-ет! — все так же радостно протянул Умник и застыл перед эскалатором.

Двое идущих следом пассажиров наткнулись на него и друг на друга и возмущенно закричали:

— Поживее нельзя?!

Клебер снова схватил брата за рукав и втянул на скользящие ступеньки. Сначала Умник испуганно глядел вниз и переступал с ноги на ногу. Потом убедился, что с ногами ничего плохого не происходит, и поднял голову.

— Видал? — спросил он, когда они вышли наружу. — Я совсем не боялся. А где челобречек? Почему его там не было?

— Не челобречек, а человечек, — поправил его Клебер довольно резко, чтобы пресечь возражения. И услышал, как Умник бормочет себе под нос:

— Нет, челобречек, челобречек.

Из упрямства он добрых пять минут гнусил свое:

— Челобречек, челобречек…

Клебер осмотрелся — он не очень точно знал дорогу. В Париже они жили только две недели.

— Далеко еще?

— Не знаю.

Клебер растерялся — он никак не мог сориентироваться.

Умник остановился посреди тротуара, сложил на груди руки и сказал:

— Хочу к папе.

— Папы здесь нет. Он в Марн-ла-Валле, а мы… а мы… а…

— Пчхи! — закончил Умник и, довольный своей шуткой, захихикал.

Клебер тоже усмехнулся. По уму Умник тянул года на три, в хорошие дни — на три с половиной.

— Мы в Париже. Пошли-ка скорей. А то скоро стемнеет.

— И выйдут волки?

— Да.

— А я их застрелю из левольвера!

Клебер подавил смешок. Они пошли дальше. Наконец Клебер понял, где они. Все правильно — улица Кардинала Лемуана. Им нужен дом 45.

— Не пойду, — вдруг заупрямился Умник у подъезда.

— Ну, что опять такое?

— Не хочу. Тут живет Тетибаба.

— Послушай, это наша тетя, сестра нашей бабушки…

— Она страшная.

— Ну, скорее, не очень красивая.

— И воняет.

Клебер поднес руку к домофону и задумался.

— Как там? Четыре… шесть…

— Четыре, шесть, Б, двенадцать, тысяча, сто, — затрещал Умник.

— Замолчи. Четыре… шесть…

— …девять, двенадцать, Б, четыре, семь, двенадцать…

Клебер вконец запутался.

— Ну, нажимай же, нажимай! Девять, семь, двенадцать…

Умник сам стал нажимать на клавиши как попало.

И дверь вдруг со скрипом открылась.