Мари-Од Мюрай - Спаситель и сын. Сезон 1

— Помнишь, что я тебе говорил о твоем хомячке Баунти? Я сказал, что он никогда не жил в пустыне, но помнит о ней.

Лазарь нахмурился. Ему показалось, он знает, что скажет ему отец.

— Я не родился рабом, но унаследовал память о рабстве от моих предков. Их оторвали от родной земли, от Африки, разлучили с близкими, которых они любили, и продали беке. Беке нуждались в рабочих руках, чтобы собирать сахарный тростник у себя на плантациях. Меня это ранит всякий раз, когда я об этом думаю. Я прапрапраправнук раба.

— А мама была беке?

Прапрапраправнучка рабовладельца.

— Да. Поехали дальше, я покажу тебе дом ее родителей.

Дом стоял на улице Дидье, почти на выезде из Фор-де-Франса. Здесь обособленно жили самые богатые беке острова. Жили в красивых белых домах под розовой черепицей, с галереями на резных колонках. Тут бы впору снимать «Унесенные ветром».

— Здесь, да? А где? — взволнованно спрашивал Лазарь, когда Спаситель припарковал машину.

Сент-Ив на секунду задумался: стоит ли ему вылезать из машины? Стоит ли подходить к двери? А почему, собственно, нет? Он знал, что вот уже два года, как дом продается, но из-за кризиса, который настиг Антилы точно так же, как метрополию, на него никак не находится покупателя. Ему стало грустно, даже больно, когда он увидел заброшенный сад, где еще красовались две королевские пальмы, и белый, но облупившийся фасад дома.

— Замок Спящей красавицы, — шепнул Лазарь.

— Вот и я так подумал, когда увидел Изабель, вернувшись с материка. Настоящая принцесса! Меня приняли в этом доме, потому что у меня были белые родители. Месье Турвиль презрительно называл черных «неграми». Он считал это слово оскорблением, но не стеснялся произносить его при мне — как бы давая понять, что ко мне оно не относится, я не «негр». Я мог бы возмутиться, но молчал. Я был влюблен. И хотел, чтобы семья Изабель приняла меня, пусть даже как белого.

— Но видно же, что ты черный, — рассудительно сказал Лазарь.

Спаситель засмеялся:

— Конечно, видно. Особенно ясно на свадебной фотографии. Просто бросается в глаза. На ней бросалось в глаза и другое, но я ничего не замечал.

На доступном ребенку языке Спаситель объяснил Лазарю, что беке на протяжении нескольких веков заключали браки только друг с другом, чтобы не смешивать свою кровь с кровью чернокожих, и это дурно повлияло на наследственность. В семье Турвилей двоюродная бабушка Леонсия закончила свои дни в психиатрической больнице Кольсон, мать Изабель без конца ходила по колдунам, считая, что на нее навели порчу, ее отец, горький пьяница, разорил семью. А Гюг, брат Изабель, был, как известно, совсем недавно арестован в Орлеане за покушение на ребенка.

— Почему он на меня напал? Я так и не понял, — пробормотал Лазарь, с ужасом вспомнив пережитое.

— Потому что он решил, что это я навлек беду на его семью.

Спасителя внезапно оледенил ужас, как в тот вечер, когда Габен и Лазарь описали ему преступника.

— Пошли, сынок. Впереди у нас долгий путь, хорошо бы вернуться до темноты.

Они сели в машину и двинулись на север. Сент-Мари, Мариго, Лорен — этой дорогой ехала Изабель в последний день своей жизни.

Молча, сосредоточившись на дороге, Спаситель свернул на асфальтовую полосу, ведущую через тропический лес. Бас-Пуэнт, Макуба. По обеим сторонам дороги гигантский бамбук размахивал в вышине длинными космами. Машина вползала вверх по крутизне, потом спускалась по склонам вниз, одолела один железный мост, потом второй. Всякий раз с вершины холма виднелись новые горы, упирающиеся в облака, всякий раз внизу виднелись пляжи с черным песком и море, бьющее в скалы.

Спаситель остановил машину в Гранд-Ривьере, у канала Доминик — для любого антильца это край света. Отец с сыном вышли из машины.

Вдалеке, на опасной границе, где Атлантический океан встречается с Антильским морем, темнела рыбацкая лодка.

— В день своей смерти твоя мама здесь останавливалась, — сказал Спаситель. — Люди ее видели.

— Я был с ней?

Спаситель набрал в грудь побольше воздуха.

— Тебя никто не видел.

Время сказать сыну всю правду еще не пришло. Они постояли несколько минут в горестном молчании, а потом, все так же молча, пустились в обратный путь, из Гранд-Ривьера в Макубу.

Съехав со второго моста, Спаситель указал рукой на ущелье:

— Ее машину нашли внизу. Вот здесь.

Может быть, лучше, чтобы Лазарь считал смерть матери несчастным случаем? Это не значило бы солгать, он просто не сказал бы всей правды.