Мари-Од Мюрай - Спаситель и сын. Сезон 1

Месье Кюипенс был владельцем фирмы по хромированию металлов.

Элла вскочила со стула, поцеловала мать и тут же спросила:

— А папа?

— Сейчас придет.

Мадам Кюипенс повернулась к Сент-Иву.

— Элла вам рассказала о братике? Ее это ужасно взволновало.

Похоже, что и она сама тоже волновалась.

— Муж этого не понимает.

— Чего не понимает?

Вместо ответа мадам Кюипенс, услышав стук в дверь, воскликнула:

— Вот и он!

Месье Кюипенс, как видно, бежал бегом, на лбу у него блестели капельки пота, несмотря на холодную погоду. От него пахло табаком и какой-то химией, может быть, протухшей туалетной водой. Склера глаз желтая, на скулах красная сетка сосудов. Спаситель мгновенно собрал все признаки воедино, истина засияла без всякого хромирования: отец Эллы пьет.

— Спасибо вам большое, что сумели освободиться, — сказал он. — Проходите, пожалуйста.

Месье Кюипенс подставил дочке щеку для поцелуя и спросил брюзгливо:

— Ну и куда мне?

Жена показала ему место рядом с собой на кушетке.

— Чем могу служить? — обратился он к Сент-Иву, как будто тот собрался что-то хромировать.

— Мы говорили о ребенке, который умер в утробе матери еще до рождения Эллы.

— Опять? Да это было давным-давно. Пятнадцать лет прошло!

— Четырнадцать, — прошептала жена, но муж ее не услышал.

— Что умерло, то похоронено, пора об этом забыть!

— Где похоронено? — спросила Элла.

— Что? Откуда я знаю? — рассердился отец. — Не задавай глупых вопросов! Это что, и есть ваша психология?

Спаситель не успел ответить, потому что мадам Кюипенс неожиданно сказала:

— Эллиот похоронен на кладбище Сен-Виктор.

— Что? Что ты говоришь? — не понял ее муж.

Глаза у него широко раскрылись от изумления, а жена, боясь, как бы ей не помешали, торопилась досказать: урна с прахом их сына находится в колумбарии, и на табличке написано: Эллиот Кюипенс. Элла восторженно прижала руки к груди и спросила:

— Можно я отнесу ему цветы?

— Если хочешь. Мы сходим к нему вместе, — пообещала мать.

— Бред какой-то! Они ненормальные! Обе! — возмущенно пробормотал отец семейства.

— Если и так, то из-за тебя! — с обидой бросила ему жена. — Мне нельзя было даже поговорить о нем, поплакать! Как будто из-за Жад, но на самом деле — из-за тебя. Ты хотел, чтобы его как будто и не было! Но я-то носила его под сердцем целых восемь месяцев!

— Нужно было перевернуть страницу, так сказал нам тогда врач в больнице. И посоветовал как можно скорее завести нового ребенка!

Месье Кюипенс взглянул на Спасителя, ища у него поддержки. Как-никак тоже из врачебной братии, скажет что-нибудь вразумляющее.

— Свое горе ваша жена хотела разделить с вами, — попытался втолковать ему психолог.

— Когда я заметила, что ребенок у меня в животе не шевелится, он отвез меня в больницу, а сам сразу же уехал! — снова заговорила мадам Кюипенс. — У него было совещание. С бухгалтером. Я все время была одна — и после УЗИ, когда сказали, что ребенок умер, и после кесарева, когда его из меня достали. И я одна должна была решать все! «Как поступить с телом вашего ребенка? Вы хотите внести его в семейную книгу?» Я все время была одна. А потом так и получилось, как сказал мой муж: что умерло, то похоронено, и наш брак тоже.

Элла зажала уши руками. Сент-Ив смотрел и не мог поверить: неужели за пять минут могут быть разбиты три жизни? И это называется психотерапией?

Месье Кюипенс поднялся, собираясь уходить.

— Спасибо вам! Браво! Браво! — обратился он к Спасителю, словно тот один отвечал за их семейные беды.

— Не могли бы вы остаться до конца консультации? — предложил ему психотерапевт.

— Мы уже обо всем поговорили. Разве нет?

— Сядьте, пожалуйста. Не спешите, найдите сегодня для нас время. Элла, ты хотела спросить, почему тебя так назвали?

Девочка, чувствуя себя виноватой во всем, что произошло, помотала головой.

— Ты говорила, что имя Элла похоже на Эллиот, — напомнил ей Спаситель.

— Когда мы думали об имени, муж предложил назвать ее Элла, — вновь заговорила мадам Кюипенс, наконец отдышавшись после своей длинной речи.

— Я? Предложил? Не было такого! — запротестовал муж.

— Конечно, ты! Ты еще сказал: как Элла Фицджеральд.

— Тебе приснилось!

— Пожалуйста, не ссорьтесь, — умоляюще попросила Элла. — Это не имеет никакого значения.

— Почему? Это же интересно, — обернулся к ней Спаситель. — Скажешь Элла, сразу вспоминается Эллиот. Папа не случайно выбрал тебе такое имя.