Бьянка Мараис - Пой, даже если не знаешь слов

– У семьи Голдман собственный язык?

– Не только у моей семьи. У всех нас.

– У кого – всех?

– У евреев.

– Ливреев?

– Не ливреи. Евреи . – Он по слогам произнес это слово. – Я еврей.

Я понятия не имела, что еще за “еврей”, но голос у Морри был такой грустный, что я поняла – это что-то по-настоящему плохое.

– Ой, как жаль!

– Чего?

– Что ты еврей.

– Почему?

– Звучит как-то… страшно.

Морри кивнул:

– Так и есть. Мой народ подвергали гонениям не один век.

– Что значит “подвергали гонениям”?

– Не знаю точно. По-моему, это значит, что никто не звал нас на вечеринки.

– Вот ужас-то!

– Ага. И еще нам надо делать обрезание.

– А что это?

– Это когда ребе отрезает крайнюю плоть.

– А крайняя плоть – это что?

– Ну это на писюне.

Услышанное дало мне богатую пищу для размышлений. Чтобы разобраться, следовало вернуться назад.

– Значит, этот язык со смешными словами – еврейский?

– Нет, это идиш.

С минуту я обдумывала слова Морри.

– Значит, твой народ происходит из Идишландии?

– Идишландии? С чего ты взяла?

– Эдит побывала почти во всех странах мира, – объявила я. – Она говорит, что финны говорят по-фински и живут в Финляндии. Наверное, и со всеми так.

Морри, кажется, впечатлили мои познания.

– Я спрошу у папы, но я почти уверен, что мы живем в Южной Африке.

Я запуталась. Если евреи живут в Южной Африке, значит, я тоже еврейка? Мне вдруг расхотелось продолжать дискуссию. Я подозревала, что Морри только делает вид, будто знает все на свете, а на самом деле бо´льшую часть своих познаний он вынес из родительских разговоров, а теперь просто выпендривается, повторяя то, что слышал.

Морри вдруг встал и сунул мне “Остров сокровищ”:

– Вот, можешь почитать. Там не так много каннибалов. А я хочу кое-что сфотографировать.

Я притворялась, что читаю, но на самом деле наблюдала, как Морри фотографирует дохлого жука, изношенные ботинки и отключенное от сети радио. В квартире были куда более приятные для фотографирования вещи, и я отложила книгу, чтобы рассмотреть их получше.

На каждом дверном косяке висели странные, но красивые прямоугольные украшения, закрепленные под углом, и я задумалась, трудно ли было мистеру Голдману приделывать их наискось.

Повсюду были развешаны черно-белые фотографии в богатых рамках, и я останавливалась перед каждой. На одних снимках был Морри, на других – какие-то старики, я решила, что это его дедушки и бабушки. Обнаружила я и свадебное фото родителей Морри, на ней мистер Голдман был в странной шапочке не больше блинчика. Тут внимание мое переключилось на подсвечники, я взяла один в руки и выронила, из спальни тотчас выскочил мистер Голдман:

– Что разбилось?

Морри указал на стеклянные осколки у меня под ногами:

– Вот. Она просто клютц ! [59] Неуклюжая ( идиш ).

– Простите, пожалуйста, – заикаясь, извинилась я. – Я такая неуклюжая. Все это говорят. Надо глазами смотреть, а не руками. – Все-таки следовало взять с собой Кэт, будь она здесь, я могла бы свалить вину на нее.

– Так, не двигайся с места, пока я не уберу, – велел мистер Голдман, вовсе не сердито, и пока он подбирал осколки, я смогла хорошенько рассмотреть его.

Это был маленький человек с соломенно-рыжими волосами и такой россыпью веснушек, что по сравнению с ним у меня веснушек не было вовсе. Лицо почти закрывали большие квадратные очки с толстыми стеклами, одет он был в длинную зеленую кофту, но никакой шапочки я не обнаружила.

Когда мистер Голдман снова скрылся у себя, я спросила у Морри про шапочку.

– Это не шапочка, а ермолка . Их носят евреи-мужчины.

– А ты почему не носишь?

– Буду когда-нибудь. Когда пойду в шуль [60] Школа ( идиш ). .

Прежде чем я успела спросить, что такое шуль , в дверь постучали. И прошло-то меньше часа, а Эдит уже вернулась.

– Ладно, пошли, – бесцеремонно велела она. – Пока, Морри.

Я недовольно топала следом за теткой вверх по лестнице. Мне вовсе не улыбалось провести остаток дня в четырех стенах.

– Может, сходим в библиотеку? Ты говорила, что я могу выписать абонемент.

– Не сегодня, Робин. В другой раз, хорошо?

– Ты и в прошлый раз так говорила. Тогда давай заберем мой велосипед.

Эдит вздохнула.

– Ты не можешь пока поиграть с Элвисом? А если тебе так уж нужны книжки, почитай вот эти.

Эдит наугад вытащила несколько путеводителей с полки и ссыпала на диван, после чего направилась к клетке Элвиса и открыла дверцу. Попугай радостно заверещал: “Спасибо! Спасибо!” – выпрыгнул из клетки и взлетел на свое любимое место, край верхней полки.