Бьянка Мараис - Пой, даже если не знаешь слов

Я вовсе не хороший человек. Я не тот, кто не причинит черному боль. Не я ли ранила Бьюти больнее всего?

Я лицемерка и самозванка – вот правда, какую я могу предъявить о себе. Но прежде мне в голову не приходило, что придется говорить правду вот так, в месте, полном народу, перед людьми, которые станут судить меня жестко, без милосердия, а мне лишь останется надеяться на их доброту, потому что их прощения я не заслуживаю.

И я сделала так, как говорил мне Виктор. Я взглянула в лицо своему страху – страху быть нелюбимой, я обнажила свой стыд и открыла свою самую темную тайну.

Я рассказала правду.

– Бьюти не встретилась с Номсой, потому что я не передала ей письмо.

– Громче, девочка, – велела Королева Жирняга, и я с усилием отогнала страх, сжавший мне горло.

Я смотрела прямо на Фумлу, чтобы она видела – теперь я честна. Я надеялась, что она откроет свое сердце перед моей беспомощностью – после того, как мое удальство потерпело поражение.

– Бьюти не встретилась с Номсой, потому что я не отдала ей письмо. Я его спрятала и не сказала Бьюти, что видела Номсу, потому что я не хотела, чтобы Бьюти вернулась с ней в Транскей.

Я заплакала. Мне было так стыдно от собственного признания, да и сил бороться со слезами попросту не осталось. Я знала, что мое лицо сделалось уродливым, но, судорожно всхлипывая, я продолжала говорить, твердая в своем намерении выложить всю правду, даже самую ужасную.

– Моих родителей убили в день восстания в Соуэто, в тот день, когда исчезла Номса. Их убили черные, после вечеринки. Мой отец был начальником смены на шахте. Говорят, убийцы не знали моего отца, но я не знаю, правда ли это. Мой папа был хорошим папой, и я его очень любила, и он любил меня, но он не всегда хорошо относился к черным. – Я чувствовала себя предательницей, говоря так о папе, но это было правдой, а я приняла решение быть честной до конца. – После их смерти меня отправили жить к моей тете, но ей этого не очень хотелось, она не готова была присматривать за мной. Я не хотела, чтобы меня сдали в приют, а когда к нам пришла Бьюти и стала присматривать за мной, я снова почувствовала себя в безопасности. Она… – Я замолчала, пытаясь вдохнуть поглубже, из-за слез мне было трудно дышать. – Она присматривала за мной, и она полюбила меня, а это все, чего я хотела, – чтобы кто-нибудь меня любил и был со мной. И когда появилась Номса, я не захотела, чтобы Бьюти уехала к себе домой, в Транскей. Поэтому я ей ничего не сказала. А потом она нашла письмо Номсы и у нее случился сердечный приступ.

Фумла открыла рот, но я не замолчала.

– И Бьюти может умереть, а я не хочу, чтобы она умерла, не повидав Номсу, ведь только из-за нее она со мной и оставалась. Не ради меня на самом деле, хотя я говорила себе, что ради меня. Она всегда была честной и говорила, что когда-нибудь меня покинет. Она оставалась, только чтобы найти Номсу, и теперь я должна привести Номсу к ней. Это единственный способ все исправить.

Я замолчала. В зале стояла мертвая тишина. Единственным звуком был скрип иголки, которая все царапала и царапала диск, из пластинки выжали всю музыку – так же, как признание выжало из меня все чувства.

Фумла затрясла головой, словно расставляя мысли по местам.

– Почему я должна тебе верить? Откуда я знаю – вдруг это ловушка, а как только Номса явится в больницу, ее арестуют?

В толпе согласно заворчали.

– Фумла, я знаю, ты мне не веришь, но когда-то я тебе помогла. Неужели ты не поможешь мне сейчас?

– Ты? Помогла мне? – Ее лицо снова ожесточилось.

– Да, разве не помнишь?

Фумла пренебрежительно щелкнула языком.

– И когда это было?

– В ночь восстания, в полицейском участке в Брикстоне. Я была там из-за того, что случилось с моими родителями, сидела в приемной, а ты вошла, на тебе почти ничего не было, только рваная рубашка и белье, и…

– Ты дала мне одеяло, чтобы прикрыться.

– Да.

Ее лицо смягчилось.

– Это правда была ты?

– Да, – выдавила я. – И я надеялась, что теперь ты поможешь мне.

Фумла молчала. Я видела, что ее раздирают противоречивые чувства, и затаила дыхание. Молчание тянулось вечность.

Наконец Фумла ответила:

– Прости, но нет. Я не могу тебе помочь.

Я не могла поверить, что снова подвела Бьюти.

3 октября 1977 года

Соуэто, Йоханнесбург, Южная Африка

Когда я выбежала из заведения, на парковке никого не было, и я обрадовалась, обнаружив машину Кинг Джорджа незапертой. Сев на пассажирское место, я захлопнула дверцу. Кинг Джордж сказал, что историю о гигантской крысе он выдумал, чтобы отпугнуть копа, но я не была в этом так уж уверена. Подобрав ноги под себя, я прижала к груди ранец.