Амита Траси - Небо цвета надежды

– И твоя жена помогала тебе.

– Да, Наима тоже занималась благотворительностью. Ее, как и меня, спасли работники соцслужбы. Она работала в школе, преподавала детям естествознание и историю. Там мы и познакомились. Наима помогала нуждающимся с такой страстью, какой я больше ни у кого не видел. Особенно заботилась она о девушках, вызволенных из борделей, и сотрудничала с несколькими общественными организациями.

– А где сейчас Дев-сагиб с женой?

– Во время взрывов они были вместе с Наимой.

– Ох, я очень сочувствую! Почему ты мне прежде об этом не рассказывал? Мы же знаем друг дружку почти два года!

Он улыбнулся.

– Ты не спрашивала. А мне казалось, что подробности моей жизни тебя едва ли заинтересуют.

Повисло неловкое молчание. Значит, я так упивалась собственной болью, что про него мне даже спросить было недосуг. Разумеется, я часто раздумывала о причинах, побудивших уличного отморозка отказаться от привычной жизни и стать социальным работником. Но почему он вдруг так изменился, я никогда не спрашивала. Наверное, мои мысли занимала только Мукта. Ведь я и о себе ему не рассказывала, боясь, что это лишь разбередит мои раны.

– Так расскажи про себя, – сказал Раза.

– Что рассказать?

И в ту минуту мне вдруг захотелось рассказать ему обо всем – выплеснуть все, что я удерживала в себе, все, что так оберегала. Я рассказала ему о папе, о счастливых днях детства, проведенных вместе с Муктой, о похищении и о том, как я спланировала его, об отчаянии, охватившем меня, когда мы уехали из Индии, и о том, как в Америке горе заставило папу замкнуться, а еще о надежде, пробудившейся в душе, когда я познакомилась с Брайаном.

– Мы с Брайаном встретились на вечеринке, куда меня затащила Элиза, моя подружка. Вначале у меня появилось ощущение, будто у нас много общего… Но ничего не вышло.

Я рассказала про тот вечер, когда папа повесился.

– Как бы то ни было, – проговорила я, вытирая глаза, – после похорон я нашла в ящике папиного стола документы. И поняла, что должна вернуться и разыскать Мукту.

– Жаль, что тебе пришлось это увидеть, – сказал Раза.

– Это не все. – Я на секунду умолкла. – Когда я ездила в деревню, бабушка рассказала мне кое-что о папе… У него была связь с деревенской проституткой, и может статься, что Мукта… – я глубоко вздохнула, – его дочь.

– То есть Мукта – твоя единокровная сестра? – Его брови поползли вверх.

– Если бы я знала!

Насколько же мне стало легче, когда я все рассказала! Ресторанчик давно закрылся, а мы даже не заметили. И тут блеснули первые лучи солнца, словно чтобы рассеять мои печали, возродить во мне надежду. Мы с Разой всю ночь проговорили о наших судьбах и наших тревогах. Больше двух лет я будто смотрела на жизнь со стороны, наблюдая за ее течением, и сейчас, когда, судя по всему, надеяться было не на что, сдаваться я не желала. Удивительно, но впервые за долгое время одиночество отступило.

В то утро меня рано разбудил Навин – он нетерпеливо забарабанил в дверь, а когда я открыла, заговорил быстро и сбивчиво:

– Папа в больнице, и врачи говорят, что дело серьезное. Сможешь его навестить? Он давно хотел тебе кое-что рассказать.

– Ну разумеется! – Я принялась собираться. – Как он себя чувствует?

– Пока опасность миновала, но доктора говорят… – его голос дрогнул, – что это может случиться в любой момент.

Прошло почти два года с тех пор, как я увидела изможденного дядю Анупама, неизлечимо больного раком. Иногда я улучала минутку и забегала к нему, сидела рядом и читала ему вслух. Мы предавались воспоминаниям и беседовали о папе. Порой дядя Анупам растерянно смотрел в пространство и говорил, что должен мне кое о чем рассказать. Но когда я пускалась в расспросы, он замыкался в себе. Я не настаивала – думала, его сознание помутилось от болеутоляющих. Навин тоже соглашался со мной, и я удивилась, что сейчас он вдруг изменил мнение. Я надеялась, что дядя Анупам все же найдет в себе силы рассказать мне свою тайну. Будет жаль, если он уйдет, как папа, не облегчив свою душу.

Перед выходом я позвонила Разе и попросила заехать за мной в больницу, чтобы потом вместе отправиться в приют. Больница располагалась между рынком и строительной свалкой. Внутри пахло антисептиком, мимо сновали врачи и медсестры. Глядя на белые стены, я вспомнила времена, когда мы с папой, охваченные безумием, обивали пороги таких же больниц, пытаясь отыскать ааи.