Амита Траси - Небо цвета надежды

– Ох… – Она сочувственно посмотрела на меня. – Телефонные линии перегружены. Ни до кого не дозвониться.

Я сделала вид, будто не слышу, и проскользнула мимо нее в квартиру. Подбежав к телефону, я набрала номер, но услышала лишь короткие гудки. Пальцы еле шевелились, дыхание сбивалось, однако я снова и снова пыталась дозвониться. Соседка сперва стояла рядом, озабоченно глядя мне в лицо, а потом принялась мерить шагами комнату. Немного погодя я неохотно положила трубку.

– Я же говорила, – сказала она, – мой муж тоже где-то там. Я пыталась до него дозвониться, но…

Не дослушав, я выскочила из квартиры, решив добраться до папиной работы пешком. Возле подъезда я наткнулась на соседей – сегодня все вернулись с работы пораньше.

– Что ж, надо идти, – сказал один из них.

Ко мне подошел дядя Анупам.

– Я все знаю – там твоя мама, – проговорил он с напускным спокойствием, однако я уловила в его голосе страх и почувствовала, как меня накрывает отчаяние. Но Анупам не сдавался: – Туда многие наши соседи пошли, и твой папа тоже. Я встретил его по дороге сюда. Мы найдем твою маму, не переживай! – Он ободряюще похлопал меня по плечу.

– Я с вами!

– Нет, ты останешься здесь – возможно, ааи вернется сама. Слушайся меня и никуда не уходи. Ясно?

Говорил он громко и властно, и я послушалась. Наверное, я кивнула, потому что он улыбнулся, а затем развернулся и присоединился к остальным. Я уселась на ступеньки возле подъезда, высматривая ааи, представляя, как откроются ворота, она бросится ко мне и скажет, что волновалась я зря. Жильцы шли мимо меня, все они спешили – им самим было о ком тревожиться. В голове вновь всплывали картинки из новостей: вот рыдающая женщина укачивает своего мертвого сына, вот окровавленные тела на асфальте, вот проступают сквозь дым ошарашенные лица прохожих, а рядом виднеются расплющенные автомобили. Я представляла, что моя ааи где-то там, что самое страшное ее миновало и сейчас она на пути домой, к своим родным. И когда она откроет ворота, мне хотелось выглядеть спокойной, чтобы ааи сразу поняла – тревожиться не стоит. Но как бы я ни старалась сохранять хладнокровие, мне то и дело приходилось смахивать подлые слезы, наворачивавшиеся на глаза. Мукта сидела возле меня и молча сжимала мою руку, боясь сказать хоть слово – иначе я расплачусь. Я мысленно давала Богу клятвы никогда больше не обижать ааи, не дерзить ей и во всем слушаться. Я обещала всегда, когда она ни позовет, ходить с ней в храм и, самое главное, больше никогда не отказывать ей ни в единой просьбе.

Папа вернулся поздно, измученный и всклокоченный, в перепачканной кровью рубашке, бормоча что-то о погибших и о человеческой безответственности. Таким я видела его впервые. Я смотрела на взрослого мужчину в слезах – на моего собственного папу, который рассказывал мне истории о храбрецах, и сердце стискивала боль. Смахнув слезы, я потянула его за рукав и с трудом выдавила:

– Где ааи?

Он посмотрел на меня невидящим взглядом, но промолчал. Навин прошептал, что папа с дядей Анупамом переворачивали и осматривали тела, пытаясь найти ааи. Мы с Навином поднялись по лестнице следом за папой и дядей Анупамом. Подойдя к двери квартиры, папа вдруг осел на пол, словно у него не хватало сил войти в собственный дом. Дядя Анупам попытался поднять папу, как поднимают маленьких детей, когда учат их ходить.

– Тара, ты должна быть сильной, твоему отцу требуется поддержка, – сказал мне дядя Анупам.

– Что с ааи? – спросила я.

– Пока ничего не известно, – ответил он.

Проводив папу в квартиру, дядя Анупам усадил его на диван и ушел, забрав с собой Навина и Мукту. «Им сейчас надо побыть в одиночестве», – сказал он.

Какое-то время мы с папой просто молча сидели на диване, слушая тиканье часов в гостиной и каждую секунду надеясь, что дверь откроется и на пороге появится ааи. А потом папа сказал, что ему надо идти.

– Я должен искать твою маму. Бездействие ничего не изменит. А ты должна ждать меня дома, Тара… На тот случай, если… ааи вернется, – сказал папа на прощанье.

Той ночью я лежала в кровати, глядя на луну, а та смотрела на меня. Как же все вдруг изменилось, так резко и внезапно! Всего лишь сутки назад ааи укладывала меня спать и рассказывала сказку на ночь. Приготовила мне джалеби. Мне казалось, стоит зажмуриться – и время повернет вспять, а сегодняшний день не настанет.

Папа вернулся домой на следующее утро, совершенно подавленный. Вслух мы об этом не говорили, но оба опасались худшего – что тело ааи просто затерялось среди других. В тот день мы ходили по больницам, разыскивая ее останки.