Константин Минин - Своя правда

— Иди ко мне, я тебя обниму!

— Ты зачем сразу пить начал? Не мог потерпеть немного?!

— А что? Я совсем чуть-чуть.

— Чуть-чуть ты не умеешь.

— Умеешь, не умеешь! Я имею право! Я — в отпуске!

— О сыне подумал бы, чему ты его можешь научить в таком состоянии.

— А чего о нем думать! Пусть радуется тому, что я однажды не подумал, и вот теперь он есть.

То ли кашель, то ли смех прервал его речь. Где-то на окраине моего сознания мелькнула мысль: может быть, он подавился и сейчас умирает, хотя пустое все это, она же врач, она его спасет.

— Ты его мать! Ты и думай! А учить его должны в школе.

— Я и хотела, чтобы ты с ним поговорил про школу, когда протрезвеешь.

— А что со школой? Нужны деньги на ремонт подоконников? Или сортиров?

— Сережа в этой четверти не аттестован по двум предметам.

Я бесшумно встал с кровати, подошел к шкафу.

— Классный руководитель жалуется на него.

Открыл дверцы, достал чистые джинсы и пуловер.

— Говорит, что он не делает домашние задания.

Натянул все это на себя, нашел и надел носки.

— А от меня ты чего хочешь?

Прижавшись ухом к двери моей комнаты, я вслушивался в доносившиеся из коридора звуки, пытаясь определить, где именно идет этот занимательный разговор. Убедившись, что они все еще в кухне, я медленно приоткрыл дверь и, стараясь не издавать звуков, вышел в коридор.

— Хочу, чтобы ты поговорил с ним, когда протрезвеешь.

— А чего ждать? Сейчас и поговорю!

Я услышал грохот упавшего на кухне табурета. Преодолев расстояние до входной двери в несколько шагов, на ходу схватил кроссовки и босиком выскочил в подъезд.

Еще не понимая, куда именно и зачем бегу, я поднялся на одни пролет выше, сел на ступеньки, надел кроссовки и прислушался к доносящимся из квартиры звукам. Отсюда я уже не мог расслышать того, о чем они говорили, но по общему тону понял, что возвращаться домой до того, пока он не протрезвеет, мне не стоит.

* Настя *

— Ты давно их знаешь?

— Кого?

— Парней этих, с которыми мы сегодня встречаемся.

Настя, не глядя на подругу, взмахнула рукой, изображая неопределенный жест.

— Да так. Общалась с одним.

После небольшой паузы она повернулась лицом к Лене и, подмигнув ей, с двусмысленной улыбкой продолжила:

— Несколько раз… Ну, и в школе видела кое-кого.

— Может, не пойдем?

— Ты что?! Испугалась? Передай помаду.

— Да ничего я не испугалась. Держи. Просто мне кажется, рано как-то в гости к ним идти. Может, договоримся встретиться с ними позже, днем, в парке, например.

— Днем?! В парке?! Слушай, с такими заскоками ты до пенсии целкой останешься.

— Настя, ну что ты начинаешь!

— А я не начинаю! Я заканчиваю, регулярно и бурно!

— Не смейся. Ты думала, что будет, если твоя мама узнает о том, чем ты занимаешься?

Настя перестала краситься и, глядя через маленькое зеркальце на подругу, серьезным голосом произнесла.

— Узнает? А откуда она узнает?.. Ты что ли расскажешь?!

— Почему сразу я? Сама узнает откуда-нибудь.

— Так, значит, не расскажешь?

— Нет, конечно!

— Тогда и не задавай глупых вопросов.

Настя закатилась своим обычным громоподобным смехом, встала, накинула на плечи ветровку, подошла к двери своей комнаты, открыла ее и крикнула:

— Ма-ам!

— Что?

Раздался удивительно высокий, можно даже сказать, писклявый голос матери.

— У нас завтра контрольная, можно я к Ленке готовиться пойду, с ночевкой?

— А Ленины родители не против?

— Нет. Они сказали, что мы можем готовиться хоть всю ночь.

— Хорошо. Иди, только телефон не забудь, и позвони мне, когда соберешься ложиться спать.

— Спасибо, мамочка, ты у меня самая лучшая.

Настя захлопнула дверь и повернулась к своей подруге.

— Вот, видишь, как все просто? Теперь осталось тебя отмазать.

— Не надо меня отмазывать, я не собираюсь никуда идти! Мы сейчас пойдем ко мне и будем готовиться к контрольной.

— Ты что? Дура что ли! Какая контрольная?!

— По истории.

— Ты собираешься пропустить крутую вечеринку из-за какой-то контрольной?

— Не пойду я ни на какую вечеринку.

— Ты и вправду дура. Никто тебя там ночевать не заставляет, да и заниматься ничем тебя тоже никто заставлять не будет. Придешь, посидишь, понравится — останешься, не понравится — уйдешь.

Настя вскочила с места и, впялив в Лену несимметрично накрашенные глаза, тоном, не терпящим возражений, прошипела:

— Ты что, не понимаешь? Как я одна запрусь, если меня с подругой звали? Если бы ты сразу сказала, что не пойдешь, я бы кого-нибудь другого нашла, а теперь поздно уже отказываться, меня ждут с тобой. То есть нас обеих ждут. Или ты хочешь, чтобы нас залошили?