Константин Минин - Своя правда

— С кем?

— С тем мальчиком.

— Он мертв.

— Что случилось?

— Скорее всего, какой-то наркотик. Жильцы говорят, что он что-то курил.

Нина Семеновна закрыла глаза.

— А что с твоим сыном? Где он?

— Я не знаю. Он ушел вечером. Я ищу его.

— Всю ночь?

— Да.

— А дома ты была? Может быть, он давно уже вернулся.

И правда. Такая простая мысль. Почему она не приходила ей в голову?

Нина Семеновна попыталась подняться с неудобной кушетки скорой помощи, но сильная рука Виктора уложила ее обратно.

— Ты куда?

— Мне нужно пойти домой.

— Лежи. Мы тебя отвезем.

После нескольких оборотов стартера двигатель загудел, Виктор назвал водителю адрес, и в заклеенном белой пленкой окне замелькали отблески, пролетающих мимо уличных фонарей.

…

Нина Семеновна в сопровождении Виктора шаг за шагом отмеряла ступеньки, ведущие к двери ее квартиры, которая оказалась незапертой. Свет во всех комнатах был погашен, и только голубоватые отсветы неровными всполохами врывались в прихожую.

Быстро разувшись, она попросила Виктора остаться в подъезде и прошла в квартиру. Сережи дома не было.

В кухне на плите горел газ, а рядом, на полу, с потухшей сигаретой в зубах, сидя, спал ее муж. Нина Семеновна поворотом ручки потушила конфорку. В голове, все больше раздражая ее, крутилась мысль: «Сколько раз просила его не подкуривать от газа…». Она присела на корточки и принялась будить мужа. Вскоре он проснулся, дохнув ей в лицо запахом густого перегара. Несмотря на это, сдерживая рвотные порывы, она выдавила из себя слова:

— Где Сережа? Он домой приходил? Ты видел его?

За спиной она услышала тихие шаркающие шаги, глаза ее мужа округлились и замерли в одном положении, лицо начало наливаться краской.

— Проститутки кусок! — выцедил он через зубы, подбирая под себя ноги и шаря рукой по краю столешницы.

— Нагулялась, мразь! И е**ря своего домой притащила!

Нина Семеновна обернулась и увидела Виктора, который с недоумением наблюдал за полуночной сценой. Снова взглянув на мужа, она в полумраке лунного света могла разглядеть только его колени, он стоял перед ней в полный рост.

— Успокойся, пожалуйста. А Вы, Виктор Николаевич, выйдите…

Договорить фразу ей помешал короткий удар коленом в нос, после чего она повалилась на пол.

— Избавиться от меня задумали! Не тут-то было!

Она почувствовала удар в живот.

— Гнездышко себе свили!

Размашистым жестом он сбил со стола стопку посуды, осыпав Нину Семеновну осколками.

— Ах, ты ж ссу..!

Сквозь скрежет зубов и хруст ломающихся под босыми ногами осколков посуды почти одними губами процедил он, коротким рывком кидаясь в сторону Виктора.

Виктор оценил реальность надвигающейся опасности и, пользуясь преимуществом своего роста и длины рук, вложил всю свою природную силу в один неумелый толчок соперника в грудь.

Обезумевший от алкоголя и ярости мужчина пошатнулся назад, наступил босой ногой на один из рассыпанных по полу осколков и с приглушенным утробным стоном повалился набок.

Виктор, уверенный в том, что в случае повторного нападения ему не удастся справиться с мужем Нины Семеновны, поборов первый испуг, кинулся вперед и придавил его своим телом к полу. Пытаясь занять более удобное положение, Виктор уперся в испачканное теплой, липкой жидкостью плечо обездвиженного соперника.

— Нина! У него кровь! Помоги мне! — выкрикнул он.

Вполне уже пришедшая в себя Нина Семеновна помогла ему спеленать мужа скатертью, и они вместе очистили от соколков, обработали и перевязали глубокую рваную рану на его плече.

* Сергей *

Прогулка по ночному городу наедине с девушкой будоражила мои фантазию и нервы. Прохладный ночной воздух напрочь прогнал сон. Таня шла молча, сосредоточенно переставляя ноги, иногда ее губы вздрагивали, как бы пытаясь выплеснуть наружу переполнявшие ее слова.

Я тащился рядом, тупо таращась в асфальт. С каждым новым шагом я порождал, прокручивал и отвергал внутри своей головы десятки фраз и тем для разговоров, но ни одна из них не казалась мне достойна того, чтобы быть высказанной.

Молчание прервала она:

— Зачем ты туда притащился?

— Меня Макс позвал.

— Один кретин позвал, а другой кретин приперся. Детское время давно закончилось, скоро рассвет. Тебя родители, наверное, потеряли уже. Иди домой.

— А ты?

— Что я?

— Ну, я же тебя проводить должен.

— Сама дойду.

— А мне потом Миха ноги выдернет, да и пока нельзя мне домой.