Анурадха Рой - Жизни, которые мы не прожили [litres]

На отца буквально свалилась тема для следующей статьи. «Если Великобритания вступит в войну с Германией, – задавался вопросом он, – почему в конфликт должны оказаться втянутыми индийцы?» Заголовок нового опуса гласил: «Какое нам дело, если немцы будут править Британией? Разве Британия не правит нами ?» «Миллион индийских солдат сражались на стороне британцев во время Великой войны [79] Здесь: Первая мировая война. . Более 60 тысяч погибли. Еще и сегодня старый сипай, участник той войны, ходит строевым шагом по мостовой перед моим домом в своей древней фуражке, стреляет из воображаемого ружья или стонет от пережитого ужаса. Поступают жалобы, что Кхарак Сингх мешает спать всему кварталу. Я заявляю, что ему как раз таки следует тревожить наш сон. Нельзя безмятежно спать, пока людей пересылают куда-то, как скот. Мы должны поклясться, что не допустим этого, если нам взамен не пообещают свободу. Сейчас 1939-й, а не 1914-й».

В тот день, когда статья увидела свет, Арджун Чача вихрем ворвался в наш дом, размахивая газетой.

– Зачем называть Кхарака Сингха по имени? – потребовал он объяснений. Его пухлые щеки колыхались от гнева. – Он мой сторож. Меня все спрашивают, почему я ничего для него не сделал. Они хоть представляют себе, как много всего я сделал?

– Я ни в чем тебя не обвинял – просто использовал его в качестве примера. Именно так мы, писатели, и работаем, – терпеливо пояснил отец, приняв покровительственный тон, который подразумевал, что обыкновенным или садовым разновидностям читателей нет нужды забивать свои головы сложной аргументацией великих ученых. Он сидел в гостиной, продолжая изучать газету и с удовлетворенной улыбкой перечитывая свою статью. – Ты знаешь, сколько человек за сегодняшний день поздравило меня с ее выходом? Профессор Шукла, Мукти Деви, доктор Двиведи – да все! Шакил сказал – все его друзья ее прочитали. Думают – смелый, честный материал. За него могут и арестовать, но кто-то же должен говорить правду.

– Шакил! Да что ты нашел в этом пучеглазом недоумке, Нек? Еще со времен школы – Шакил сказал то, Шакил сказал это. Я так понимаю, это он тебе сообщил, что мальчишек будут хватать прямо на улицах и отправлять воевать с немцами.

– Так оно и случится, Арджун. Подожди, увидишь.

– Войны подстегивают экономику, Нек. Сам подожди и увидишь: мы будем той страной, которая будет поставлять им необходимые товары. Сапоги, ткани, самолеты, оружие. Им это понадобится. А мы это будем производить.

– Это все, что тебя заботит, Арджун? Деньги, может, и появятся, но какой ценой?

– Про цену ничего не скажу, Нек, но одно я знаю точно: если начнется война с участием Британии, мой сын не будет отсиживаться дома, прячась за книгами.

Арджун Чача тяжело поднялся с кресла, сделал несколько шагов по направлению к веранде, возвратился в гостиную и уронил газету на стол. Развернулся на каблуках и без улыбки бросил:

– Обойдусь без этого.

Война против Германии был объявлена сначала Великобританией, а затем Индией в сентябре 1939 года, но Дину уезжал в школу, и ничто не смогло бы помешать запланированным его отцом проводам, даже война. Устраивался концерт.

Подобных увеселений не проводили с тех самых пор, как уехала моя мать: не было Бриджена Чачи, который мог бы их организовать. Он исчез прямо из дома зимой того же года, когда ушла мать, после особенно бурной ссоры со своим братом. По мнению одних, ее причиной послужили отношения Бриджена Чачи с некой дамой, другие говорили, будто все случилось из-за того, что он украл деньги из семейного сейфа. Все соглашались с тем, что от стыда он наложил на себя руки. Как бы там ни было, связи с семьей он теперь не имел, и подготовка успешного концерта легла на плечи Арджуна. Он приступил к ней с суровой решимостью, разделив всю работу на части, которые расписал в отдельных журналах, озаглавленных «Переезд», «Размещение», «Питание». Хлопоты распределились между Муншиджи, двумя его старшими сыновьями и отцом Ламбу Чикары, которого теперь, раз уж Дину уезжал, отозвали с фабрики в Канпуре.

Вечер по тщательности приготовлений не уступал свадебному торжеству. На газонах перед их домами разбили красно-белые тенты из тонкой нежной материи. Поверх ковров дури [80] Дури – традиционный индийский тканый ковер из хлопка. расстелили безукоризненно чистые хлопчатобумажные простыни и разложили подушки-валики, усыпав их лепестками алых роз. Музыкальная составляющая, репетиции, готовка, лампы и украшения – во всем следовали уже проторенному пути. Если в воздухе и висело предвоенное ощущение лихорадочной тревоги и угрозы грядущих лишений, то, как обмолвился отец, Арджуна оно не коснулось.