Анурадха Рой - Жизни, которые мы не прожили [litres]

Когда я об этом услышала, к глазам подкатили слезы. Ты же видела, он человек вольный духом – то, как он пропадал в тех деревнях, когда гостил в нашем городке. Это как если бы величайший гений угодил в некий механизм, который его пережевал и выплюнул. Мне вспоминаются слова, сказанные Берил в Мадрасе: «Понадобится еще одна война только для того, чтобы его можно было отослать в еще один лагерь для заключенных, где он усвоит новые языки и методы живописи». Он написал Маргарет: мол, все к лучшему. Говорит, внутри него ясность и покой, возникают новые идеи, вернулись силы и молодость. Он возвратится к новой жизни. О своем пребывании в отеле «Вильгельмина» (так он зовет тюрьму, в честь королевы Голландии) отзывается довольно спокойно. В августе его должны освободить.

Береги себя, дорогая Лиз, и береги моего любимого свекра Батти. Очень прошу, постарайся писать побольше – мне страшно не хватает новостей, твоего голоса, запаха дома – что бы ни приносили твои коротенькие и редкие записочки. Неужели и вправду можно надеяться, что Бриджен жив и здоров? Новости настолько чудесные, что в них страшновато верить. Ты постараешься и дашь мне знать, подтвердилось ли все, и, может, вышлешь фотографии следующим письмом? Обещаешь целую вечность! Еще окажется, что я его не узнаю. Наверное, у него уже скоро борода начнет расти!

С огромной любовью,

Гая

Декабрь 1939 г.

Лиз, дорогая!

Страшно подумать о том, что творит мой свекор, продолжая штопать этих раненых революционеров, когда объявили войну и в Индии трудная обстановка. А если англичане прознают? И НЧ – со своими статьями, со своей работой на эту проклятую Мукти Деви, – что, если арестуют их обоих? Кто тогда возьмет на себя заботу о Мышкине? Его новая безумная мачеха? Я была в ужасе, когда узнала, как она все подожгла – меня не волнует, что я лишилась своих вещей, мне их все равно больше не видать, ужасно то, что все это случилось на глазах у Мышкина. Ой, Лиз!

В эту пору единственным радостным событием в жизни стали новости о твоем мужчине. Невероятно волнующе! Джереми Гордон. Мне нравится, как звучит его имя, Лиз, девочка моя! Что сейчас говорит тетя Кейти, а? Как ему повезло расквартироваться у тебя, найти тебя там, в чужих краях, где он не ожидал встретить никого, кроме мух и москитов. Я проглотила каждое слово о нем, – похоже, он создан как раз для тебя: голубые глаза, крупное телосложение (ну же, я ведь знаю, тебе всегда нравились высокие мужчины), каштановые волосы, певучий голос. И он должен быть для тебя создан, раз уж ты наконец написала мне длинное письмо! Мне понравилось читать о том, как он обучает индийских солдат вождению. Как не улыбнуться твоему рассказу про то, что индийцы так привычны к лошадям, что нажимают на педаль газа, когда замечают канаву. Расплываюсь в улыбке всякий раз, когда представляю, как Джереми говорит: «Безмозглые идиоты думают, машина перепрыгнет через канаву, стоит им пнуть эту чертову штуковину». Помню, Арджун жаловался точно так же в прошлом, когда они только купили свой «додж». (Никогда не встречала никого, кто впадает в ярость так, как Арджун, никогда. Неудивительно, что Дину живет в таком ужасе.)

Мыслями я не здесь: вдруг погрузилась в воспоминания о доме и так хочу увидеть тебя в твоей новой жизни! Надеюсь, ты принаряжаешься – в темно-зеленое шелковое платье, темно-синие туфли, ну пожалуйста, – когда вы с ним куда-то выходите. Стараюсь представить себе новый Мунтазир по твоим описаниям – толпы английских солдат, новые бары и рестораны, джазовую музыку в Хафизабахе (этого вообразить не могу!!!), окопы… Ох, в голове такое не укладывается, перед глазами не встает, но я переживаю. Война действительно зайдет так далеко? Даже не представляю сыновей Банно моряками на корабле где-то на другом конце света. Мышкин, верно, наблюдает за всем этим круглыми глазами. Он знает про твоего Джереми? Я давным-давно не получала от него весточек. Ужасно хочется обнять его и вдохнуть его детский запах – молоко, мыло, присыпка, – пусть даже он уже давно так не пахнет.

С облегчением узнала, что Бриджен точно жив и счел нужным сообщить об этом тебе, а не своей семье. Может, рассчитывает на то, что ты поделишься новостями со мной? Если это так и он рассказал тебе все сейчас из-за своей неумирающей любви, не мог ли он связаться с тобой пораньше? Чего он ждал больше года? У меня не хватает терпения на столь безрассудное потакание собственным капризам. Обидно думать, что я зря не спала ночами, переживая за такого безответственного и черствого человека. Утверждаюсь в своем мнении, что была права, когда с ним рассталась, пусть в то время это казалось жестоким и бездушным. Не стану больше вздыхать по нему.