Пётр Алёшкин - Лагерная учительница

— Если через двадцать минут мы не взлетим, будут первые трупы. Ответственность за это будет на вас! Взгляните на часы! — Женщина послушно посмотрела на свои часы. — Двадцать минут! Вы уж один раз надули. Я вам не верю… Повторяю: мы летим в Минеральные воды, там получаем деньги, дозаправляемся и в Махачкалу, снова дозаправка и — в Иран. Вопросы есть?

— Отпустите хотя бы девочек.

— Нет. Сначала деньги, потом девочки-мальчики! Деньги сейчас, сейчас и отпустим. И еще раз передайте, пусть спецназ не рвется в бой. Никого в живых не будет. Взгляните на взрывчатку. Клочка ни от кого не найдете… Да, в Минводах пусть приготовят ужин. Дети не обедали. Чтоб непременно был им «Марс», и пару бутылок кефира не забудьте. Среди нас язвенники. Все усекла?

— Все. Отпустите девочек…

— Как кукушка завела, ку-ку да ку-ку… Идите, и в Минводах переговоры только через вас. Других не подпустим. Повторяю: через двадцать минут чтоб были вертолетчики! Пойдет кровь, остановить будет трудно. Учтите!

Никитин прикрыл дверь, не поднимая лестницы.

— Внимательно следите со всех сторон. Наверняка, горячие головы уговаривают штурмовать.

Мы прилипли к иллюминаторам. Я следил со стороны аэропорта и видел, как милицейская черная «Волга» подошла ко входу, как из нее вылезли женщина и мужчина в меховой куртке. Оба скрылись в здании. Не было их минут десять. Вышли группой: человек шесть-семь. Четверо, в том числе та же самая женщина, уселись в машину.

— Едут, — сказал я Никитину.

Он подошел к иллюминатору и, пригнувшись, стал следить за машиной. Когда она остановилась, подошел к двери, распахнул ее и крикнул вылезшим из кабины двум пилотам в кожаных теплых куртках и шапках и женщине.

— По одному!

Первым влез в вертолет старший, худощавый, высокий, лет сорока пяти вертолетчик, влез, огляделся и сказал:

— Здравствуйте, братья-разбойники!

— Привет, ясный сокол! — откликнулся Никитин. — Оружие принес?

— У вас, говорят, своего хватает.

— Хмырь, проверь!

Я тщательно ощупал каждую складочку в его одежде. Ничего не нашел, кроме пачки сигарет «Прима», зажигалки и связки ключей.

— Чего ты такие вшивые куришь? — насмешливо спросил Никитин.

— Какова зарплата, таковы и сигареты.

— Да брось ты! Плюй тогда на свой вертолет, оставайся с нами в Иране… А еще лучше, я тебе там помогу вертолет загнать. Все баксы твои. Идет?

— Подумаю, — усмехнулся пилот, взял у меня ключи, сигареты и пошел в кабину.

Второй вертолетчик помоложе, смурнее, ни здрасте, ни до свидания не сказал, молча расставил руки в стороны, когда его обыскивали. У него были только ключи и расческа. Видимо, не курил. Школьники с интересом наблюдали, как мы обыскиваем. Для них это была игра.

Никитин высунулся из кабины, крикнул:

— Эй, красотка! До встречи в Минводах. Ребятам «Марс» не забудь, а мне кефира!

Втянул лестницу и захлопнул, запер дверь.

— Ну что, соколы! Полетели в теплые края. Дорогу в Минводы знаете?

— Найдем… Заблудимся, у прохожих спросим, — откликнулся из кабины худощавый пилот.

Вертолет затрясло. Загремело, зазвякало что-то в углу.

— Амбал! — весело крикнул сквозь грохот Никитин. — Следи за динамитом, как бы не взорвался от тряски. — И захохотал. Похоже, он все время боялся, что не дадут вертолет, оставят на ночь в автобусе и решатся штурмовать. Что тогда? Взрывать кирпичи или действительно начинать убивать детей. Нет, детей я бы не решился убивать. Васю ухлопать можно. Какой-то он не свой, что-то мне в нем не нравилось. Насупился и молчит, сидит, как деревянный. Учительница ничего, милашка. Ее бы получше одеть да раскрасить, сразу сексуальней стала бы. А так, за версту видно — учительница. А учительница и есть учительница, какая из нее баба! Вертолет трясло, стало теплей, а перед посадкой вообще душно.

В Минводы прилетели в сумерках. Никитин почему-то забеспокоился, приказал дважды облететь аэропорт, прилип к иллюминатору, внимательно всматривался в набитую «Волгами» и автобусами площадь перед аэропортом.

— Думаю, атаковать решили, дуболомы! — пробормотал Никитин и пошел к кабине: — Садитесь, вон туда, на полосу!

Пилоты что-то ответили. Я не расслышал. Никитин сказал им резко:

— Именно на взлетную полосу! Мне плевать, что она единственная!

Зависли, опустились на большие бетонные плиты взлетной полосы напротив аэропорта. Никитин сразу выскочил из вертолета. В открытую дверь потянуло свежим легким воздухом. Дети зашевелились, загалдели, разглядывая в иллюминаторы горы в белых снегах. А мне стало ужасно тревожно. Ясно было, что власти задумали какую-то пакость. Одна девочка подошла к учительнице и что-то озабоченно и растерянно шептала ей. Я догадался о чем речь. Самого начинало прижимать. Здесь не самолет, туалета нет. Снаружи затрещал, захлопотал автомат Никитина. Я выглянул в дверь. Никитин стрелял вверх, звал на переговоры. Около аэропорта никого не было видно, вокруг нас чистое поле.