Пётр Алёшкин - Лагерная учительница

— Дуболомы! Не могли сотнями собрать!

Купюры были разные. И сотни, и пятидесятки, и двадцатки, попадались даже десятидолларовые. Считали пачками и то часа два потратили. Боялись просчитаться. Нет, правильно привезли: десять миллионов до единого доллара. Мы набили ими рюкзаки, сумки. Вытерли потные лбы, выдохнули и отпустили девочек. Учительницу и ребят пока оставили. Нужно лететь дальше, в Махачкалу.

Заправили нас без проволочек, но взлетать вертолетчики отказались: в такую погоду не летают. Жизнь дорога. Туман днем рассеялся малость, но все же пелена была довольно плотная. Никитин вскипел, заставил взлететь.

Пилоты правы оказались. Началась такая болтанка, что непонятно было, почему вертолет не рассыпается, держится в воздухе. Земли не было видно, сплошное молоко. А вокруг горы. Вертолетчики матерились, орали на Никитина. Он сдался: давай назад!

Еще день и ночь торчали в Минводах. В вертолете, как в холодильнике. Мы выпустили ребят погреться возле вертолета, погонять консервную банку. Никитин ходил возле вертолета с автоматом, наблюдал за ними.

— Вася, что ты, как сыч, сидишь. Вылезай к ребятам, погрейся!

Но водитель автобуса, кутался в свою курточку, молчал.

К вечеру мы отпустили учительницу. Она совсем озябла. С ней — двух парней. Самых шустрых Бориса с Сашей Никитин оставил, сказал:

— Без вас скучно будет.

Днем снова невозможно было взлететь. Никитин занервничал. Он стал материться. При учительнице и девочках сдерживался. Я тоже не находил себе места, был уверен, что авантюра наша непременно закончится за решеткой. Клял себя, что согласился. Клевал бы по зернышку и сыт был бы. Если бы не погода, мы уже бы давно скрылись. Черт побери! Сама природа от нас отвернулась! Вечером, когда стемнело, Никитин не выдержал, рявкнул на вертолетчиков:

— Хорош канителиться! Летим в Махачкалу, там заправимся и сразу в Иран. Заводи!

— Нельзя, погибнем!

— И тур с ним! Туда и дорога! Заводи!.. Мальчики, выметайтесь! Спасибо вам! Дуйте в аэропорт… Вась, полетели с нами в Иран. Есть шанс шахом стать, не упускай! Не хочешь? Ну тогда, гуд бай. Надумаешь, встретимся в Иране…

Вылетели, когда стало совсем темно. Никитин стоял у кабины, командовал нервно:

— Держитесь вдоль дороги! По этим огонькам. И ниже, ниже…

— Вмажемся в гору!

— Держитесь вдоль дороги! — твердил свое Никитин.

Летели мы совсем низко над землей. Когда пролетали над освещенными домами, совсем рядом видны были машины во дворах, люди. Вдруг кто-то шарахнул по вертолету из автомата. Никитин отскочил от кабины, приоткрыл дверь вертолета и заорал вниз:

— Не стреляйте! Доллары бросаем! — И крикнул мне, указывая на сумку с кирпичами: — Давай деньги! Быстро!

Я понял его, подтащил к нему тяжеленную сумку с взрывателем и кирпичами. Никитин присел у двери, закрыл спиной сумку от вертолетчиков, стал вытаскивать из нее, завернутые в бумагу кирпичи и швырять вниз на освещенные дома. Освободил сумку и вернулся к кабине, выругался:

— Суки! «Лимона» три выбросить пришлось!

Он снова стал следить за дорогой, командовать вертолетчиками.

— Выключи маяк! — приказал он грубо. — Быстро!.. Выключай, выключай!

Я понял, что за вертолетом с земли все время наблюдали по сигналам маяка, установленного в кабине, и теперь нас должны потерять из виду. Ай да Никитин!

— Видите огоньки, развилку? Сворачивайте левее. И ниже, ниже, вдоль дороги. Тут скал нет. Так, так, так… Ага, вот! — воскликнул он радостно. — Вон туда! Видите, огонек вспыхивает. К нему! Быстрее…

Огонек мигал беспрерывно, похоже, кто-то включал-выключал фонарик, светил вверх. Когда вертолет завис над ним, он погас.

— Снижайтесь! Зависайте в метре от земли… Ребята, сумки!

Мы с Сучковым подтаскивали сумки, рюкзаки, а Никитин сталкивал их вниз. Вертолет висел, дрожал, гремел оглушительно. Выкинули, выпрыгнули. Никитин, прежде чем спрыгнуть, крикнул вертолетчикам:

— В Махачкалу!

На полянке никого не было. Но как только вертолет отлетел от нас метров на пятьдесят, из темноты из-за куста выскочил парень в камуфляжной куртке, вытряхнул что-то из рюкзака к нашим ногам и негромко скомандовал:

— Быстрее переодевайтесь.

По голосу я узнал Васюкова, омоновца из моего взвода. Значит, вот кто нас ждал!

Мы срывали с себя маски, куртки, свитера, брюки. Холода не чувствовали.

— Все в рюкзак, в рюкзак! — шептал Никитин.

Через пять минут мы были в омоновской форме.

— В машину! Взять только эту сумку, — указал Никитин на самую маленькую, в которую, я помнил, мы складывали только пачки с сотенными купюрами.