В Хижняк - Конец черного лета

Утро было такое тихое, прозрачное и спокойное. Завьялов еще раз поблагодарил самого себя за решение приехать сюда и пожить пока без волнений, вдали от новых забот, сельской неспешной жизнью. Он идет по безлюдному в этот час поселку — все уже давно заняты работой — и глубоко вдыхает утреннюю свежесть, впитывает солнечное тепло, радуется и этому утру, и предстоящему множеству тихих, безоблачных дней. А в это время его новый знакомый, шофер-любитель и знаток фруктового дела, подходит к зданию совхозной конторы.

— Сергей Николаевич у себя? — спрашивает он у дежурного, который до этого мирно дремал на уютной скамье, врытой в землю неподалеку от входа в контору.

— У себя они еще. Товарища из области принимают, — с почтением ответил дежурный.

Дранов в нерешительности топчется на крыльце, а затем быстро идет по коридору и останавливается перед дверью, обитой черным дерматином. Прислушивается. В кабинете тихо. «Странно». Он легонько толкает дверь и входит. За приставным столиком видит директора совхоза Малюгина и одного из старых специалистов областного управления совхозов. Малюгин наливал в фужеры коньяк.

— А, Дранов, заходи. Ко времени пришел. Нюх имеешь. Бери посудину в баре и присаживайся.

— Так вот, уважаемый Серафим Ильич, я тебе показал — ты видел. Без второй очереди консервного цеха мы погибнем. Ты этого хочешь? Урожаи научились собирать высокие, а продукцию быстро перерабатывать еще не можем. Ты же убедился, что затраты окупятся за два года. Итак, я жду от тебя поддержки в области и с удовольствием пью за твое здоровье. — В кабинете раздался мелодичный, летучий звон фужеров.

— Я-то за, а вот другие что скажут, — уже невнятно пробормотал тот, кого звали Серафимом Ильичем.

— А других ты привози в воскресенье ко мне. Я такую рыбалку организую, такой шашлык изготовлю, что никто возвращаться не захочет. А?

— Ну, ежели рыбалка или там охота на зайца. Да еще шашлык… Это хорошо… Почему не приехать. Только Иван Васильевич на ребрышках больше уважает…

— Будет и на ребрышках, и по-карски. Вези, дорогой. — Последнее слово Малюгин произнес «дарагой» с нарочитым кавказским акцентом. И все они заулыбались, понимающе закивали головами.

Но вот гость поднялся из-за столика и, бережно поддерживаемый Малюгиным, неуверенно двинулся к двери. — Сейчас мы тебя спатеньки уложим, а вечером домой отвезем, — шептал ему на ухо Малюгин.

— Поспать можно, это хорошо, а домой — ни-ни…

Когда они остались в кабинете вдвоем, директор бросил коротко: «Рассказывай». — Лицо его сразу посуровело, стало озабоченным, он испытывающе смотрел на Дранова.

— Все класс, шеф! Пятьсот тысяч консервных крышек — раз! Новехонький соковый пресс — два! Венгерская автоматическая линия — три!

Лицо Малюгина смягчилось, он заметно расслабился, удовлетворенно откинулся на спинку кресла.

— Сколько? — по его лицу скользнуло что-то похожее на улыбку.

— Бабками три тысячи. Ну, и…

— Так. Недурно провернул. С экономией. Оставишь себе половину. Ты же знаешь мой принцип — каждому по способности приносить пользу.

Дранов молча кивнул и тут же отвернулся к окну, чтобы скрыть свою неожиданную и даже нелепую сейчас улыбку. Потом быстро овладел собой и сообщил:

— Интересного пассажира подхватил по дороге, Сергей Николаевич!

— Кто такой?

— Завьялов какой-то, Федор. Из зоны.

— Из зоны, говоришь? Бывает же. К кому приехал?

— К Нечаеву.

— А, к партизану. Заслуженный человек. Как он там, еще тянет? — Дранов неопределенно пожал плечами.

— А пацаном ты займись. Провентилируй его со всех сторон. Нам сейчас во как нужны свежие кадры и сильные руки, не так ли? А потом ко мне на рентген. — Малюгин рассмеялся своей шутке. — В смысле, хочу узнать, достоин ли он работать в таком хозяйстве, как наше. Как никак, а все же бывший зек. К людям нужно быть внимательным, Дранов.

…Завьялов несмело постучал в дверь дома, в котором, как ему сказали, живет старый учитель — Василий Захарович Нечаев со своей внучкой. Дверь открыла девушка-подросток лет пятнадцати. Ее серые большие глаза слегка косили.

— Вам кого? — спросила она удивленно. По-видимому, ей редко приходилось открывать двери незнакомым людям.

— Мне бы Василия Захаровича, — смутившись, Федор отвел от нее взгляд и поставил чемодан на крыльцо.

— Дедушка, это к тебе. — Она с нескрываемым любопытством рассматривала Федора. А он, не зная что делать, вдруг опять взял чемодан в руку.