Таня Валько - Арабская сага

– Нужно знать, на каком ты свете, доченька.

Мунира похлопывает, утешая, девушку по спине, потом исчезает, чтобы уладить дела, которые могут спасти им жизнь.

Дарья быстро покупает все необходимые продукты и с двумя набитыми доверху сумками возвращается домой. Каждую минуту она все же останавливается, потому что ослабела ужасно, у нее нет сил нести такие тяжести. По возможности она бросает взгляд на улицы Дамаска. Несмотря на полуденное время, на них немного машин, а те, что появляются, разбиты и выглядят как по меньшей мере тридцатилетние. Такси – большая редкость: возможно, есть лимит на горючее, о чем девушка не имеет понятия. Нет толп пешеходов, которые она помнит по своей экскурсии в Сирию. Преимущественно бедно одетые мужчины, женщин почти совсем не видно. Если какая и появится, то тихо проскальзывает под стенами домов. Нет ни одной, одетой в современном западном стиле, – головы у всех покрыты белыми или цветными платками, на всех накидки. «Ой, как изменилась эта страна! – удивляется Дарья. – Может, Джон тоже тут несчастлив, потому что иначе это себе представлял, и теперь все делает через силу и вопреки себе, и это болото засасывает его?» Она постоянно старается оправдать мужчину, от которого потеряла сердце и разум. Ненависть к нему родилась в Хургаде и постепенно укрепляется в Дамаске, но еще не до конца овладела молодой женщиной.

Запыхавшись, она наконец-то входит в дом, ставит покупки на кухонный стол, стягивает ненавистную абаю и платок и направляется в комнату родителей. Она очень беспокоится о состоянии Ибрагима, но все же не может поверить, что его приемный сын пытался его отравить. Это просто не укладывается у нее в голове.

Ясем вздрагивает, видя Дарью, стоящую в проеме двери.

– Что ты тут делаешь?! Чего ты хочешь? Тебе нечем заняться на кухне?

– А ты что здесь делаешь? – отвечает девушка вопросом на вопрос, видя в его руке стакан с какой-то мутной жидкостью, которую он вливает безвольному отцу в рот.

– Я говорил, что достану лекарство?! Ты думала, что я бросаю слова на ветер?

– Это хорошо, – говорит она спокойно, тут же делая вывод, что Мунира ненормальная: она ненавидит сына, а он только ее жертва.

«Не мог же он убить сестру! – думает она, принимаясь готовить еду. – Это невозможно! Наверняка ее убили в тюрьме! Это вина системы и законов шариата. Он не убивал и туристов в Египте, это сделал какой-то сумасшедший молодой парень. Он не боролся с оружием в руках и не убивал людей. То, что он поддерживал безумную деятельность фундаменталистов, которую можно приравнять к террористической, – это еще не преступление. У него все перемешалось в голове!» – думает она и решает, что вытянет мужчину из этой выгребной ямы. Она не имеет понятия о терактах, которые Ясем выполнял собственноручно с большим удовольствием и энтузиазмом, потому что не видела в интернете видео, на котором он с гордостью отсекал головы безоружным невинным людям. До сих пор Мунира не смогла донести невестке, с кем та имеет дело, потому что боится, что девушка может сойти с ума от страха или впасть в глубокую депрессию, из которой часто нет выхода.

Этой ночью впервые после приезда в Сирию Дарья отдается мужу со страстью и чувством, а он исполняется надежд, что еще сделает из нее хорошую арабскую жену.

Соседки устанавливают милый ритуал. Они каждый день утром быстро выполняют свои обязанности, чтобы потом в течение дня по крайней мере на два часа встретиться в саду и беззаботно поболтать, хотя иногда темы, которые они затрагивают, неприятные и невеселые. Но что делать? В такие времена довелось им жить, они должны с этим смириться и постараться выдержать.

– Мой муж в последнее время очень тяжело заболел, – шепчет как-то Мунира, а женщины наклоняются к ней, как куры на грядке. – Я думала, что не выживет, но все же ему удалось. У него сильный организм.

Она с облегчением вздыхает.

– Почему вы не поехали на прием к врачу или в больницу? – удивленно спрашивает Сальва. – Эти учреждения исправно работают, потому что в военное время они на втором месте по важности. Сразу же после армии и смертоносного оружия, – грустно улыбается она.

– У нас было много домашней работы, не удалось, – поясняет холодно Мунира.

– Так ваш сын должен был заняться отцом, если вы вдвоем постоянно горбатитесь по дому! – восклицает возмущенно Мария Фатима. – Такое отношение к женщинам – словно в Средневековье.

Мать и Дарья смотрят друг на друга грустно, а потом пристыженно опускают головы.