Таня Валько - Арабская дочь

Аллах сделал для вас землю ковром, чтобы вы ходили по ней широкими дорогами.

Коран, сура 71, стихи 19—20 [1] Здесь и далее перевод Корана Йозефа Белявского, PIW, 1986.

Всякое сходство встречающихся в повести собственных имен с действительными, в том числе фамилий и названий институций, является совпадением или используется как всеобще известное. Все события, описанные в книге, — художественный вымысел.

Дорота, оцепенев, сидит у окна и бьет себя по лбу молчащей черной трубкой телефона. Кому еще можно позвонить, кто захочет помочь измученной женщине с двумя маленькими детьми, кто захочет с ней разговаривать? Она безнадежно одинока. Она смотрит на покинутый дом свекрови по другую сторону узкой улицы, на увядшие листья, кружащиеся в сером от пыли воздухе. Уже чувствуется зима. Дорота прижимает к себе ничего не понимающую Дарью — девочка сладко чмокает, прижавшись ротиком к ее груди и прикрыв от удовольствия глазки. Женщина целует покрытую нежным пушком головку доченьки. Сердце ее сжимается от боли, а глаза наполняются слезами. Марыся, старшая дочка, тихо входит в комнату и приникает к ее плечам. Какая же она стала спокойная и грустная! Наверняка чувствует, что в семье происходит что-то плохое. Не знает, но и не спрашивает, почему друзья, дети тети Мириам, так неожиданно уехали к отцу в Америку. Не понимает, почему любимая бабушка и тетя словно растворились в тумане. Пару раз спросила только, можно ли пойти ее проведать, а когда услышала «нет», еще больше замкнулась в себе. Даже не задала типичного детского вопроса «почему?», хотя сейчас он напрашивался сам собой. Но Марыся молчит и только смотрит исподлобья на окружающий ее страшный мир.

Отца она вообще почти не видит, временами только слышит, как он кричит и методично бьет мать. Девочка пошла учиться в арабскую школу, но так и не освоилась там. Только как-то раз утром сказала, что больше туда не пойдет и чтобы ее даже не просили об этом. Оно и к лучшему, ведь Дороте тоже хочется держать ее при себе.

— Бася, это Дот… — В конце концов она не выдерживает и решается на звонок, который еще в состоянии сделать.

— М-м-м, — слышит она в ответ и узнает голос бывшей подруги.

— Больше никого не осталось, Басюня, ты моя единственная надежда, — говорит Дорота умоляющим голосом. — Друзья должны прощать друг друга. Извини, что так долго не давала о себе знать, знаешь, застряла в деревне, проблемы семейки, горы пеленок. — Она старается придать своей речи веселый тон, хотя ей не до смеха.

— В счастье бранятся, в беде мирятся, — слышит она голос Барбары после долгой паузы. — Мы все знаем и только удивляемся, что ты, черт возьми, здесь еще делаешь? — выкрикивает она.

— Как это знаете? Что знаете? Неужели наша история попала на первые страницы местных газет?

— В Триполи, несмотря на то что он кажется маленькой деревушкой, можно услышать разные сплетни. Особенно осведомлены те, кто работает в таких местах, как мой старик. Если Малика, бывший посол, всеобщая любимица, уезжает к черту на кулички, то даже несведущим ясно: тут что-то не так. А если уж она забирает своих ближайших родственников, а остальных рассылает по всему свету, то это заставляет задуматься всерьез.

— Да, задачка не из сложных, — соглашается Дорота.

— Тогда, если позволишь, повторюсь: почему ты еще здесь сидишь?! — Она снова повышает голос. — Ты же такая мученица!

— Знаешь… — тихо начинает Дорота.

— Нет, не знаю, не понимаю, не осознаю всего этого! Почему ты не выехала с матерью, почему никто из этой ядовитой, лживой семейки не помог тебе, почему ты сидишь и еще чего-то ждешь?..

— Потому что не получилось, — Дорота резко прерывает этот поток слов. — Потому что Ахмед вначале не захотел отпустить меня, а потом решил, что я могу поступать как хочу, но заявил, что дети останутся с ним. Ты можешь такое представить?! Маленькой Дарье всего шесть месяцев… — У нее сбивается дыхание, и она уже не может ничего из себя выдавить.

— Наверное, не нужно напоминать, что я предупреждала тебя?!

— Да, — глухо отвечает Дорота и разражается слезами.

— Мы уже ничем не сможем тебе помочь, — твердо произносит Бася. — Это слишком большой риск. Ты по уши в дерьме, и мы не дадим втянуть себя в это дело. Мне жаль, Дорота, но мы не собираемся тонуть вместе с тобой.