Но Шахла никогда ничего не преувеличивает. Амир заметил, что она не так напряжена, как остальные, да и ведет себя сдержаннее, часто прощает его за все. Пока остальные отчитывают их с Марьям, он бежит навстречу ее распахнутым рукам, а она улыбается в ответ.
– Малыш, мальчик мой! Там и вправду прохладно? Теперь тебе не так жарко, ангелочек?
Ему до сих пор снится, как он лежит под дверью и жадно ловит холодные струйки воздуха снаружи. В моменты паники и стресса Амир закрывает глаза и переносится в прошлое, удивляясь тому, что его успокаивают воспоминания о тюрьме Эвин.
Улица Джомхури, Тегеран, апрель 2013 года
На следующий день после собрания Амир едва успел вернуться с работы, как зазвонил телефон.
– Тебе следует быть осторожнее. Приглашать правозащитника, за которым наблюдают двадцать четыре часа в сутки, да еще журналистов и известного блогера – не такая уж хорошая идея. Возникнут слухи, разные домыслы. Сам понимаешь, время сейчас, перед выборами, неспокойное. И не забывай, что ты из-за родителей уже на заметке. Если что, даже я не смогу тебе помочь. – Голос звучал строже и увереннее прежнего.
Амир не знал, что сказать пожилому мужчине.
– Ты еще там?
– Кто вы? Откуда вы все это знаете? – Впервые при разговоре с ним Амир не закричал.
– Я старик, который хочет объясниться.
Амир положил трубку. Но все же старик привлек его внимание.
На руках Гассема Намази действительно была кровь нескольких человек, и ему нужно было отмыть ее. Вместе со старостью и болезнями пришло чувство вины. Да и по его нынешнему внешнему виду можно было сразу сказать, что это человек из плоти и крови. Но глаза его, казалось, не моргали, а губы едва двигались, пока он говорил негромким монотонным голосом, стараясь не показывать ни капли эмоций. Иного и не ожидалось от того, кто много лет проработал судьей в Революционном суде Исламской республики Иран. Слуги режима должны быть суровыми и беспристрастными.
Но со временем в налаженной машине что-то сломалось. Многие судьи изменились, как и Гассем. Поначалу они верили в то, что занимаются благим делом и помогают осуществлять Божие правосудие. Служат стране и защищают обиженных и обездоленных. Но с каждым годом принципы исламской революции отходили на задний план, а их место все чаще занимали деньги и власть.
Гассему с большим трудом удалось взрастить в себе повадки горожанина, поскольку он был выходцем из крестьян. На протяжении многих поколений его предки обрабатывали землю на плодородных равнинах Варамина к югу от Тегерана. Шах редко обращал внимание на крестьян, и это была одна из его величайших ошибок. Деревенские жители не жаловались, когда зимой их поселки погружались во тьму и когда драгоценные запасы воды таяли знойными летними месяцами. Они так жили из века в век. Пока мир вокруг менялся, они сохраняли искреннюю веру в Бога, и когда вожди восставших заявили, что выполняют наказ Бога защищать бедняков, охотно последовали за ними. При монархии они влачили жалкое существование и разве что не умирали с голоду. Теперь же перед ними забрезжили новые возможности.
Гассем был самым младшим ребенком в семье, и к его появлению на свет у отца уже хватало помощников для работы. Крестьянин хотел, чтобы сын вырвался из унылого окружения, и отослал его в тегеранскую семинарию. Там деревенского мальчишку взял под свое крыло один известный богослов, впечатленный его серьезностью и трудолюбием, а сам Гассем понял, что единственный шанс сделать достойную карьеру – обратиться к Богу и Корану. Этот же богослов проследил, чтобы ко времени революции Гассем был готов поддержать ее.
Вскоре после революции режим понял, что для решения всех накопившихся судебных дел у него недостаточно судей, искушенных в мусульманском праве. Большинство служили еще при шахе и просто сняли галстуки, отрастили бороды и осудили монарха, словно змеи, сбросившие старую кожу и обнажившие новую чешую. Но свое дело они сделали; с 1979 по 1981 год революционные суды казнили почти 500 противников режима. В 1983 году в судебную систему привлекли богословов для осуществления моджазата , или наказания по кораническому праву. Среди них был и Гассем.
Его карьерный взлет был стремительным. В 1988 году его назначили председателем особого суда в Эвине, призванного избавиться от мохаребов – врагов Бога, и мортадов – вероотступников. Аятолла Хомейни издал тайное распоряжение казнить всех пленников, остававшихся противниками режима. Суды проходили быстро, и для вынесения приговора порой бывало достаточно ответа на один вопрос, например: «Вы молитесь?», «Вы мусульманин?» и «Вы верите в рай и ад?». Иногда такие вопросы сбивали с толку несчастных узников, которые понимали, что от ответа зависит их жизнь. Например, на вопрос: «Ваш отец молился, постился и читал Святой Коран, когда вы были ребенком?» – они лгали и отвечали утвердительно, не понимая, что если бы сказали правду и ответили отрицательно, то их бы признали не отвечающими за свои немусульманские взгляды и они избежали казни, что случалось сплошь и рядом.
Читать дальше