Рамита Наваи - Город лжи. Любовь. Секс. Смерть. Вся правда о Тегеране [litres]

В окне висел черно-белый плакат с Вуди Алленом, стоящим рядом с книгами о его фильмах. Бестселлеры почти всегда располагались на полках самообслуживания. Эта лавка гордилась своей более или менее интеллектуальной коллекцией, и, к их удивлению, хитом сезона стали сочинения Флоренс Скавел Шинн – американской писательницы девятнадцатого века, прославившейся своими метафизическими рассуждениями о духовности. За ними следовали «Семь навыков высокоэффективных людей. Мощные инструменты развития личности». Но, как и в большинстве книжных магазинов города, в разделе художественной литературы никто не мог поспорить с Харуки Мураками и Кадзуо Исигуро.

Когда явился Бехзад с ошарашенным видом, друзья направились пешком к Вали-Аср. Бехзад поведал Амиру об аресте Маны и о том, что с ним связались они. Они знали об их встречах. Они назвали Амира «известным блогером». О подробностях Амир не расспрашивал – они говорили расплывчатым языком диссидентов. «Очисти все. Удали страницу на Фейсбуке. И надо нам обоим избавиться от этих дурацких блогов. И заодно от ноутбука, потому что они могут прочитать все, что было записано на жесткий диск».

Пройдя до конца улицы, они свернули на Вали-Аср, как всегда шумную, заполненную людьми и автомобилями. Бехзад поймал одно из такси, что снуют по Вали-Аср взад и вперед, подбирая и высаживая пассажиров по пути. Амир сел в автобус, следующий на юг, и вышел у бильярдного зала на пересечении с улицей Джомхури.

Едва он зашел в квартиру, как зазвонил телефон. Амир знал, что это старик.

– Они подбираются к твоим друзьям. Думаю, тебе лучше меня впустить.

– Только не говорите, что вы у двери.

– Да, я уже тут.

Старик определенно умел манипулировать людьми и добиваться своего. Через какое-то время он поднялся по лестнице. Амир ответил на его приветствие и проводил к дивану. Ему было неприятно, что он относится к этому человеку как к обычному старику, а не как к убийце, подписавшему смертный приговор его родителям.

Мужчина тяжело вздохнул, сел, осмотрел крошечную квартиру и ничего не сказал. Так он и продолжал сидеть. Молчал и молчал, склонив голову.

– Может, объясните? Как вы обо всем узнали? Мне грозит опасность?

Мужчина наконец поднял глаза, заблестевшие от слез.

– Я многое знаю. Не могу рассказать откуда. Советую прекратить вести блог и устраивать собрания, потому что у меня нет влияния и я не могу помешать аресту. А ты движешься как раз в этом направлении.

– Не нужна мне ваша помощь. Я просто хочу, чтобы вы исчезли из моей жизни.

– Прошу тебя, позволь мне все объяснить.

Амир ничего не сказал.

– Мы верили в то, что творим правое дело. Верили, что твои родители враги Бога. Мы же тоже выживали как могли. Поступали так, как нам прикажут. Я сбился с истинного пути, потому что врал себе, врал миру и, что самое главное, врал Богу. Он осудит меня, я это знаю. Я хочу исправить содеянное и хочу, чтобы ты простил меня.

– Ага, так теперь, состарившись и оказавшись на пороге смерти, вы боитесь Бога и судного дня. Вот зачем вам мое прощение. Вы не имеете ни малейшего представления о том, какие доставили мне страдания. А ведь я до сих пор ощущаю себя опозоренным. До сих пор чувствую боль, как вы этого не поймете? Придется вам жить с вашей болью, как я живу с моей.

– Чувство вины и сожаление о содеянном съедают меня живьем уже много лет, поверь. Я действительно страдаю.

– Сожаление? Я скажу, о чем сожалею больше всего на свете. О том, что слишком недолго обнимал свою мать в последний раз. Как вам такое сожаление?

Старик упал на колени. Амиру было невыносимо смотреть на него, как и невыносимо осознавать, что у него самого по лицу потекли слезы.

– Прошу прощения. Прошу прощения, – повторял старик, словно заклинание.

От его страданий Амиру не становилось лучше. Старик попытался выпрямиться, продолжая стоять на коленях. Амир устало поднялся и помог ему встать.

– Я не испытываю к вам ненависти, она осталась в прошлом. Но я никогда не смогу простить вас.

Это первая поездка Амира после казни. Баба Бозорг – его дедушка, – вцепившись в руль мертвой хваткой, ведет свой оранжевый «БМВ» по пустыне. Но как бы долго они ни ехали, за окном все тот же пейзаж: песок, скалы и горы вдали. Время от времени баба Бозорг что-то произносит, не ожидая ответа, потому что его внук до сих пор нем от горя. Амир слушает, но предпочитает оставаться в своем собственном мире, где Шахла и Манучехр до сих пор живы.