Рамита Наваи - Город лжи. Любовь. Секс. Смерть. Вся правда о Тегеране [litres]

ИСЛАМ ПРЕДСТАВЛЯЕТ ИНТЕРЕСЫ ОБИТАТЕЛЕЙ ТРУЩОБ, А НЕ ДВОРЦОВ!

УГНЕТЕННЫЕ ВСЕГО МИРА, ОБЪЕДИНЯЙТЕСЬ!

Один за другим, руководствуясь практическими соображениями или верой в общее дело, протестующие запрыгивали в повозку ислама, устремившуюся навстречу победе. Они предпочитали забыть о том, что еще в 1960 году шиитский богослов и учитель Хомейни, аятолла Хаким, издал фетву, порицавшую коммунизм и запрещавшую любому шииту вступать в Коммунистическую партию. Многие коммунисты и представители других левых партий считали, что у них появился шанс. Но на самом деле у них оставался лишь год до разгрома. Похоже, единственное, что объединяло шаха и исламских диссидентов, – это страх перед коммунизмом.

А пока что Шахла и Манучехр полностью отдались революции. Шахла увлеклась кампанией по искоренению неграмотности, о которой так много говорил Хомейни (и основы которой были заложены еще при шахе). Она отправлялась в провинцию, вооруженная книгами, карандашами и таблицами с тридцатью двумя буквами персидского алфавита. Некоторые деревенские жители встречали ее тревожным молчанием. Из неграмотных мальчишек вырастало превосходное пушечное мясо, которое впоследствии отправляли на войну с Ираком. Шахла постепенно убеждалась в том, что ее терпение и доброта никому не нужны. За четыре года она оказалась полностью измотана и погружена в охватившую всю страну атмосферу всеобщей подозрительности. Манучехр также пал ее жертвой, сначала во время культурной революции, когда на два года были закрыты университеты и страна освобождалась от всего западного, неисламского влияния, а потом – когда его обвинили в принадлежности к коммунистам, из-за чего он потерял работу. Так постепенно их жизнь шла под откос.

Во время полуденного отдыха телефон Амира зазвонил, высветив надпись «номер не опознан». Сначала он подумал, что это «они», этелаат . Только этого ему сейчас не хватало. Но оказалось, что звонит пожилой мужчина.

– Нам нужно встретиться. Я хочу все объяснить.

Амир повесил трубку. Телефон снова зазвонил. И еще раз.

– Просто оставьте меня в покое, – апатично произнес Амир.

Следующие несколько дней Гассем продолжал названивать с разных номеров и даже на домашний телефон. В результате Амир перестал вообще отвечать на звонки. Но они продолжались, так что ему пришлось сменить номер.

Ему всегда хотелось узнать о последних минутах жизни родителей. Он несколько раз пытался выяснить, как их казнили, но либо его расследование ни к чему не приводило, либо его предупреждали оставить эту затею. Он ведь и так находится на подозрении, к чему привлекать к себе лишнее внимание? И вот наконец представился уникальный шанс. Казалось, бери и спрашивай. Но Амир вдруг почувствовал, что не готов узнать правду. По крайней мере, не из уст пожилого мужчины. При мысли о том, как тот мог выследить его, он содрогнулся.

Через неделю Гассем позвонил по новому телефону. Бахар обратила внимание на эти загадочные звонки и, подумав, что они из этелаат , решила приободрить Амира и оставалась на ночь у него. Они вместе смотрели фильмы, лежа в обнимку и покуривая травку. Амиру было больно осознавать, что Бахар, такая близкая и реальная, скоро окажется где-то далеко. Они занимались любовью самозабвенно, как в первые дни своего знакомства, с той голодной страстью, что проходит со временем и по мере того, как люди ближе узнают друг друга.

Однажды, когда Бахар ночевала у себя, в квартире Амира загудел домофон. Было уже поздно, двенадцатый час. Он выглянул на улицу. В оранжевом свете фонарей, безвольно сгорбившись, стоял пожилой мужчина. Амир слишком поздно отпрянул от окна.

– Просто впусти меня. Я долго не пробуду.

Мужчина старательно вытягивал шею, пытаясь говорить своим мягким голосом так, чтобы его услышали через стекло.

Амир распахнул окно:

– Ты что, не понимаешь намеков? Ты и так уже достаточно навредил! – закричал он во всю глотку, сам не осознавая того. – И так уже сказал все, что надо. Просто уходи.

– Ты не дал мне шанс… объясниться… попробовать… – едва преодолевали крик Амира его слова.

– Какого черта тут происходит! – послышался соседский голос. – Это же старый человек, прояви уважение! И хватит орать!

Амир бросился вниз по лестнице, сжимая кулаки, и распахнул входную дверь. Мужчина лишь вздрогнул, оставшись на месте. Усталый, подавленный чувством вины, еще более старый, чем казалось раньше. Гнев Амира немного утих, оставив лишь жгучую обиду от того, что этот старик лишает его даже права на ненависть.