Михаил Енотов - Обыкновенный русский роман

— Это шоу «Проигрыш», — ответил Мартын и заткнул ему рот кляпом, после чего снял с себя модный плащ, под которым была черная форма, и тоже натянул на голову маску.

Машина завелась и тронулась с места. Игорь прошарил карманы ведущего, вытащил у него смартфон, тут же достал оттуда аккумулятор и забрал себе. С этого момента похищенный исчез с радаров телекоммуникационных систем. А уже потом мы его связали.

— Ну что ты мычишь? — говорить с «дичью» разрешалось только Мартыну, поскольку он свой голос уже «засветил». — Наверное, хочешь денег нам предложить? А они нам, представляешь, не нужны. Мы работаем на такие структуры, где деньги уже не имеют значения, потому что речь идет о чистой власти. Так что просто смирись и смолкни. У тебя есть около часа, чтобы подумать о своей жизни. А что будет потом… Ты узнаешь после рекламной паузы. Самой долгой в твоей жизни. И возможно, последней.

Да, к своему бенефису Мартын подготовился основательно — я едва удержался от аплодисментов, а некоторые кромешники — от смеха. Дальше мы ехали уже молча.

Если бы нас остановили ДПСники, все документы на машину были в порядке. А если бы полицейским вдруг захотелось заглянуть в кузов, то Сева показал бы им навесной замок на задних дверях и объяснил бы, что открыть его может только хозяин груза. В подтверждение Сева достал бы из бардачка договор об оказании грузоперевозочных услуг с соответствующим пунктом. «Ничего секретного — просто товар к свету восприимчив. Как фотопленка — испортиться может», — пояснил бы Сева. Эту схему кромешники придумали уже давно, хотя на деле ни разу не проверяли. К счастью, во время «Прямого эфира» этого тоже делать не пришлось.

Всю дорогу я думал о русской рулетке и лжи Игоря. Меня, разумеется, не коробило, что во время инициаций никто не был застрелен — важность и трудность выбора перед спуском курка сохранялась в любом случае. Но то, что в самом фундаменте нашего дела, в нашем завете друг с другом, имелась сознательная ложь, не давало мне покоя. И как я ни убеждал себя в том, что не мог Игорь с товарищами-основателями всех нас обманывать — это не помогало и лишь бередило душу, как если обрабатывать ссадину стекловатой.

Я ненавидел ложь больше всего на свете. Ненавидел потому, что мама кормила меня ей с молоком и вместо молока. Ненавидел потому, что немного повзрослев, увидел ложь повсюду, в правилах любой игры любого человеческого общества. Ненавидел потому, что ложь искажала и скрывала Истину, которую я так долго и мучительно искал. Ненавидел потому, что отец лжи — дьявол, а я видел воочию его отвратительных слуг.

Место в лесу было тем же самым. Связанный пленник стоял на коленях — Мартын только что снял с его головы мешок. Удивительно, до какой степени звезда телеэкранов напоминала в этот момент юного бритоголового гопника, который был «дичью» на моем посвящении. Дюжина кромешников выстроилась вокруг жертвы, как цифры на часах, а в руках Мартына поблескивала «стрелка» — револьвер. Он продел указательный палец в спусковую скобу и, подняв руку вверх, раскрутил револьвер — «стрелка» начала бешено вращаться. Наконец револьвер остановился, и дуло указало на одного из кромешников. В темноте я запутался и сам уже не узнавал, кто именно был под этой маской. Но точно, не Игорь и не Сева.

— Полковник, ваш выстрел, — произнес Мартын в сторону избранного судьбой палача. Странное обращение было неслучайным, но, как и речь Мартына о «структурах чистой власти», должно было уверить жертву в нашей причастности к государству, а следовательно — в бессмысленности предавать весь инцидент огласке и тем более заявлять о нем в правоохранительные органы.

Итак, одна рулетка определила игрока для следующей. Кромешник подошел к Мартыну и взял у него револьвер. Барабан сделал N-ое число оборотов, и вот уже дуло уставилось «дичи» в лоб.

Я смотрел за рукой, держащей револьвер, в страшном напряжении. Меня вдруг охватило темное, жестокое желание — услышать выстрел и увидеть падение тела, сраженного пулей. Не оттого, что я так ненавидел этого жалкого болтуна, этого кота Баюна из зомбо-ящика, а оттого, что смерть его развеяла бы мои сомнения насчет лжи Игоря.

Но вот в сыром древесном мраке едва слышно раздался щелчок. Сначала я даже не поверил, но курок был спущен — боек ударил в пустоту. «Дичь» осталась сидеть неподвижно. Стрелок опустил руку, вернул револьвер Мартыну и занял свое место на «циферблате».

— На этот раз тебе повезло, — обратился Мартын к выжившему, который был уже не телеведущим и даже вообще не мужчиной, а новорожденным младенцем. — В барабане только один патрон. В другой раз их будет шесть. И если ты не прекратишь чесать языком с экрана, другой раз тебе обеспечен.