Аньес Мартен-Люган - Однажды я станцую для тебя [litres]

Около трех часов дня я по звуку двигателя узнала свою “панду” и невольно испытала облегчение. Он ее возвращал, и она была на ходу. Я надеялась, что он все разузнал насчет своего автомобиля. Ради него прежде всего, я же не законченная эгоистка, но и ради себя тоже, потому что хотела знать, сколько держать за ним комнату. Я встретила его на террасе, он шел к дому, опустив голову, с большой сумкой через плечо.

– Какие новости?

– Не такие плохие, как я предполагал. Нужно всего лишь поменять радиатор и выправить вмятины на кузове. Благодаря вашему другу весь ремонт сделают в срочном порядке. Вы были правы, хватило его имени, чтобы они зашевелились.

Меня его ответ позабавил! Наверняка Матье позвонил в мастерскую и своим суровым голосом потребовал, чтобы они не канителились.

– Что ж, тем лучше! Когда вы ее забираете?

– Если все будет хорошо, в среду. Могу я оставить за собой комнату до утра четверга или ее уже забронировали?

– Нет, все нормально. Можете оставаться.

– Спасибо.

Он протянул мне ключи, и я сжала их в кулаке как драгоценность. Мы с моей “пандой”… Я просто-напросто смешна.

– Я залил полный бак.

Его предупредительность потрясла меня.

– Ой… спасибо вам, но не стоило. Если хотите поездить по окрестностям в выходные, можете еще раз взять ее.

– Нет, спасибо, не хочу злоупотреблять вашей любезностью. Могу пройтись пешком.

Его ответ прозвучал вежливо, но твердо: решение было бесповоротным.

– Вы откажетесь, даже если я буду вас уговаривать?

Он промолчал, а поскольку я мешала ему пройти, он обогнул меня и вошел в дом. Я услышала его тяжелые шаги на лестнице. Потом – полная тишина. Я бы предпочла, чтобы он принял мою помощь, не собирается же он торчать дома все четыре дня?! Не хотелось бы, чтобы этот человек путался у меня под ногами, даже если он совсем ненавязчивый. Преимущество гостевых комнат заключалось в том, что, как правило, в течение дня дом был в моем распоряжении. Некоторые клиенты с утра задерживались, чтобы поплавать в бассейне, на час или два, но редко дольше. Если он будет сидеть дома, неделя окажется длинной, ведь пешком он далеко не уйдет, как ни крути. Когда он через полчаса спустился, держа в руках большую бутылку воды, я была на террасе и решила выложить свой последний козырь.

– Элиас!

Он с удивлением обернулся, не ожидая, что я позову его по имени, как если бы мы были давно знакомы, и настороженно нахмурился:

– Да?

– А как насчет старого велосипеда, согласитесь взять его для прогулки? С моей ногой я вряд ли смогу им пользоваться в ближайшее время! – добавила я, показывая ногу в лонгетке.

Он очень внимательно и серьезно посмотрел на мою щиколотку:

– Что с вами случилось?

– Разрыв двух связок.

Он сделал шаг по направлению ко мне, но резко затормозил. На несколько мгновений он погрузился в свои мысли и даже прикрыл веки. Потом провел рукой по лицу, чтобы прийти в себя, и снова встретил мой взгляд. Он спустился с небес на землю, но выглядел еще более мрачным, чем раньше. Я ничего не понимала!

– Ну так как, – настаивала я. – Согласны?

– Почему бы и нет.

Просто море энтузиазма!

Я поманила его за собой и пошла к гаражу. Мы проникли в папины владения, и я показала ему угол, где были сложены велосипеды.

– Можете выбирать, сами проверьте, в каком состоянии шины. Здесь где-то есть насосы и заплатки. Пороетесь и найдете, если что.

Я протянула ему ключ.

– У меня есть дубликат, – уточнила я. – Только не забудьте вечером закрыть, не ровен час, какой-нибудь незваный гость заявится. Хорошего вечера.

Я уже почти вышла на улицу, когда он остановил меня.

– Ортанс?

Я оглянулась на него через плечо и увидела уже знакомое мне выражение печальной благодарности.

– Спасибо. Хорошего вечера.

Два дня кряду я была очень занята. Но не из-за пресловутого Элиаса, который объявлялся лишь изредка, проносясь как порыв ветра. С ним как раз все было просто: выпив последний глоток кофе, он уезжал с рюкзаком за спиной и снова был здесь только вечером, после того как стемнеет. И напротив, приходы и уходы остальных гостей, уборка, завтраки, советы по туризму – все вместе не оставляло времени на раздумья, и это меня вполне устраивало. Я могла выбросить из головы Эмерика, которого мне не хватало, который терзал меня и, возможно, прямо сейчас уходил из моей жизни, бросал меня. Стоило потерять бдительность, и в воображении всплывали довольно реалистичные сцены его отпуска с семьей, не имевшей для меня лиц. Я чувствовала себя несчастной и одинокой в своем большом доме, полном незнакомцев, приехавших, чтобы отдохнуть в пасхальные каникулы под ласковым небом Прованса. Страшный удар, хуже, чем если бы меня стукнули кулаком, обрушился на меня, когда мама из только что заселившейся семьи подошла ко мне субботним вечером. Я сидела на террасе, закутавшись в плед, и пыталась утопить одиночество в бокале вина.