Арина Обух - Муха имени Штиглица [litres с оптимизированными иллюстрациями]

Каждые полтора месяца в нашей «Сказке» идёт обновление. В магазин приезжает огромный фургон и несколько рукастых парней расставляют гномов по всем залам. Парни похожи на усталых папаш, которые привезли своих детей в детский садик. У этих детей всё время разные костюмы, разные шапочки. Ни один не повторяется. Кто-то держит грабельки. Кто-то поливает цветочки. Но вот лицо – одно на всех. Очень знакомое. Лицо старого ребёнка. И тяга Ларисы к этим существам вполне понятна: внешнее сходство с мужем и изначальное безмолвие.

Да, сначала её муж был скуп на слова, больше молчал. Она подозревала, что он думает, и, возможно, о ней. Но потом он начал говорить, причём много, и не с ней, писать в фейсбуке другим гномам и гномихам, флиртовать с флористкой и, самое главное, он возненавидел её голос. Сам звук. Он называл её Калиткой. Она, и правда, скрипела и начинала бить его сковородой по керамической голове:

– Я с тобой разведусь!

Она говорила не своим голосом. Не своими словами. Она исчезла с появлением этих слов. Внутри неё сидела толстая баба с бигудями, курила и диктовала ей слова в громкоговоритель. Сама же она была молодой и хрупкой. И постоянно собиралась его бросить. Оставить где-то. В каком-нибудь саду, парке. И пройти мимо. И не оживлять его больше.

…Однажды её муж купил сто роз. И подарил ей. Чёрный садовый гном положил букет и склонился над могилкой. Сына с собой не взял. Отвёз к бабушке.

Как флористу этот заказ достался мне. Я чередовала красные и белые розы, вплетала лаванду, и обернула букет в чёрный бархат.

Цветы были очень тяжёлыми. Он с облегчением положил их на землю. Жена была похожа на куклу в обувной коробке. Гроб оказался слишком большим. И мысль об этом свободном пространстве пугала его. Ему казалось, что она до сих пор на него сердится. Раньше, в минуты её гнева, он обычно задавал дурацкий вопрос:

– Я перед тобой виноват?

Она всегда отвечала «нет». Потому что если ответить «да», то дальше бы шёл вопрос: «В чём?». После чего был слышен только скрип.

Но Калитка сломалась.

Теперь лежит и молчит. Разве можно умереть в такой солнечный день? Ему казалось, что она просто лежит, что это пляж, что она сейчас откроет глаза и попросит не загораживать солнце. Он улыбался, пока она не стала уходить в песок.

Она сделала то, что обещала. Она его бросила.

Хотелось её вернуть. Вот именно эту, которая лежит в этой просторной коробке. Почему её не отдать ему? Она ведь никому не нужна. Ну сломалась, подумаешь. Посадить её на стул. Локти сложить на столе. Смотреть. Просто смотреть.

Родственники отвели его домой. На работе дали отпуск. Он каждый день звонил ей. Её телефон жужжал в соседней комнате. Забыла, думал он.

Он уволился с работы. Не навещал сына. И так и не сказал, почему она умерла: «Не буди только память во мне». Ладно. Мы три года пьём с ним кофе, и три года он рассказывает мне эту историю. Я слушаю его, а он спрашивает: выйду ли я за него замуж, когда он оформит все документы?

С документами были какие-то сложности. Поэтому Ларисе пришлось вернуться. И расторгнуть брак.

Оказалось, что убил он её ради меня. Точнее, только для меня. Для всех остальных Калитка просто отделилась от забора. И уехала с сыном в Ирландию.

Но ведь был же траурный букет, который я составляла. Роз было чётное число. Может быть, по дороге он сделал букет нечётным, выкинув одну розу? И подарил жене, которая уже купила билеты на самолёт.

Ему хотелось сложной композиции. Чтобы была Калитка и флористка, цветы и гномы.

Я уволилась из «Сказки».

Давно замечено, что Земля круглая, и если очень долго идти, можно прийти на то же место.

Один мужчина так и сделал. Ушёл от жены и детей…

– А почему ушёл?

– Ну, мало ли… То ли мир посмотреть, то ли устал рыбу ловить, то ли ещё что… В общем, мечта одолела.

Шёл долго, успел состариться и, надо думать, проклял себя не раз.

И вдруг однажды увидел дом, так похожий на его дом, женщину, так похожую на его жену, детей, так похожих на его детей, только подросших…

И так затосковал он по ним, что не выдержал и остался жить в этом доме.

– То есть в своём доме?

Но он не знал этого. И прожил с этой женщиной долгую счастливую жизнь. И когда пришёл его смертный час, он подозвал её и сказал: «Я был счастлив с тобой. Но я должен сказать тебе правду: я всю жизнь любил свою жену и тосковал по своим детям, которых оставил…»