Наталья Галкина - Квартирная развеска

А читая самого Гофмана, всякий раз дивишься, что среди его персонажей был художник по фамилии Траугот.

Говорят, она растет только в Японии, это не так, нам встречалась в Анапе на дальнем пляже Бимлюка, что за ржавой баржей Дюрандой, серебристо-зеленая, в листиках, подобных отросточкам суккулента, ракушечья трава ; каждому, кто понюхал ее, снилось, что он превратился в рыбу.

Одна из внучек Наталии Малевской-Малевич взяла старый бронзовый подсвечник, навязала на него бантиков, цветных ленточек, резиночек для волос, бранзулеток, детский непарный розовый носочек и т. п., поставила на видное место красоваться, и на вопрос — что это?! — отвечала: «Это наш новый спонсор».

Юнг говорил о синхронности, о смерти человека и случившемся единомоментно тревожном сне его близкого родственника, как о временном доступе к «абсолютному знанию», к области, где преодолеваются границы времени и пространства. Стивенс сказал о Юнге: «Он... серьезно верил, что его дом населен привидениями». Сам Юнг писал: «Меня упрекали в простодушии».

Написав это слово на предпоследней странице записной книжки, я приписала несколько цитат. Для начала, слова Алексея Алексеевича Ухтомского: «Знаете, недавно при чтении одной работы, мне пришлось ощутить с какой-то особенной ясностью, что очевидность и правда могут очень расходиться между собою». Затем две дразнилки Станислава Ежи Леца (или это одна и та же, переведенная двумя разными переводчиками?): «Факты иногда заслоняют нам действительность» и «В действительности всё происходит не так, как на самом деле». В довершение картины приведены были слова Владимира Моисеева: «Вчера мой сын Алексей (бывший в тот момент учеником великого астронома Горбацкого) показал мне действительность, изображение реальности, то есть: фотографию под названием „Пространственная структура локальной межзвездной среды“». И рядом по неизвестной причине нарисована была Марья Моревна из сказки, явившаяся по сфинксово-цареву заданию на бал не одетая и не раздетая: в рыболовной сети.

Сон о бумажном корабле повторялся, плыл сквозь годы. Студенческая подача проекта на кафедре дизайна института на Соляном переулке. Потерявшийся и обретаемый чудом макет. По шпангоутам собирать насекомое бумажного корабля. Прозрачная кювета, наполняемая подцвеченной акварелью аквамариновый водой. Загрунтовать воском днище до ватерлинии, насыпать в бумажный трюм горсть песка. Поставить перед кюветой цветочные горшки, словно пристает плавсредство к острову в океане. Наконец, положить на воду (срезав стебель) розу.

— А почему тут цветок?

— Это роза ветров.

Продавец мобильников говорит мне:

— Вам надо в другой магазин. Спуститесь вниз по Невскому, на следующем перекрестке будет то, что вам нужно, на углу.

Он сказал о Невском, как о реке, «вниз по реке», советуя мне идти к Адмиралтейству, в сторону убывания номеров домов.

Теперь всякий раз, оказываясь на Невском, я улыбаюсь, вспоминая его, и думаю — куда мне сегодня, вниз или вверх по Невскому.

Вниз — к Дворцовой площади, Зимнему дворцу, Александрийскому столпу, к твоему дому детства, к Золотому кораблику у Адмиралтейства, к Неве.

Вверх — к площади Александра Невского, к Лавре, к тихим памятникам Некрополя, где когда-нибудь восстановят все разломанные и оскверненные склепы, к реке Монастырке, к Неве.

Большой район находится в петле поворачивающей Невы, к ней приходишь, куда ни пойдешь по Невскому.

Посередине есть еще одна площадь, где вместо церкви, устремленной в поднебесье, находится построенная на ее фундаменте посвященная подземелью станция метро (потому и называется она «Площадь Восстания»), где вместо монументальной конной скульптуры царя стоит небольшой красоты стела с веночком, где неизменно пребывает вокзал, с которого можно уехать из столицы в столицу, а налево и направо от Невы к Неве струит свои незримые воды Невский проспект.

Определить, куда текут улицы, легко: в городах нумерация улиц идет от центра к окраине, а набережных — от истока к устью.

«Небываемое бывает» — надпись на медали времен Петра I, посвященной основанию Санкт-Петербурга. Таков девиз города, его истинная сущность. И мы горожане, петербуржцы, в этом живем.