Борис Дышленко - Канатоходец

Верочка (уверенно). Конечно.

Полковник. А если не розовая, тогда не тавтология?

Верочка (теряя уверенность). Н... нет.

Полковник. Ну что ж, вот и поговорим о розах, о других, не о розовых, чтобы не было тавтологии. Давайте поговорим об этих (Указывает на розы.) Это вы поставили цветы?

Верочка. Да. Кроме этого. (Показывает пальцем на увядший цветок.) Вы о них собирались говорить?

Полковник. Не обо всех. Только о том цветке, что увял. Ах, он увял!

Верочка. Полковник, вас это так трогает?

Полковник. Еще бы, ведь мы расследуем дело об убийстве.

Верочка. О каком убийстве?

Двое (по очереди). О зверском. О трагическом. Убийстве.

Верочка (растерянно). О зверском?

Двое (хором). О трагическом.

Верочка. Трагическом?

Полковник. Перманентном.

Верочка. И этот контур...

Полковник. Вспомогательный контур. Он нам поможет установить место и положение. Без этого, согласитесь, невозможно.

Верочка. Это я видела. Но где же труп?

Полковник. Вот это мы и хотим узнать. Для начала.

Верочка. Так что, так и не было трупа?

Полковник. Пока не было.

Верочка. Так что же вы все-таки расследуете?

Полковник (в крайнем удивлении). Как что? Я же вам сказал. Убийство.

Верочка. Какое убийство?

Двое (хором). Зверское, трагическое убийство.

Верочка (сердито). Как я понимаю, здесь не было никакого убийства. Если не было трупа…

Полковник. Ну, пока не было.

Верочка. Но ведь это абсурд. Следствие не может предварять преступление, оно расследует уже совершенное преступление.

Полковник (многозначительно). Или совершающееся.

Верочка. Хорошо. Но не предварять же?

Полковник. А это и не значит — предварять. Ведь преступление и расследование суть разные вещи. Во всяком случае, это не одно и то же, согласитесь.

Верочка. Конечно, не одно и то же: сначала преступление, а уже потом расследование.

Полковник. Эк вы! Все у вас на потом. Все откладывать, откладывать до удобного случая, а случай все не представляется. Так и живем. Этак мы никогда ничего не раскроем. Нет, не надо смешивать, не надо все валить в одну кучу: расследование, преступление... Не логичней ли будет предположить, что каждое действие существует само по себе? Так же, как и персонажи. Есть люди, которым хорошо, и люди, которым плохо. Благополучие, радость суть атрибуты одних персонажей, а нищета и страдание — других. Вокруг только маски: Труфальдино, Пьеро, Панталоне кто там еще...

Верочка. Коломбина.

Полковник. Коломбина? (Думает.) Нет, пожалуй, это нам не подходит. Арлекин. Хотя... Может быть, и Коломбина. Посмотрим. (Пауза.) А злодей это тоже маска. Может быть, ему еще только предстоит совершить преступление. Поэтому мы и проводим расследование, как если бы преступление уже состоялось. Впрочем, и сами понятия «уже», «еще» весьма двусмысленны. Что угодно сначала бывает «еще», а потом становится «уже», а на достаточном историческом расстоянии и то, и другое исчезает и возникает данность.

Верочка. Так это что, историческое расследование?

Полковник. Ну, в некотором смысле, потому что прапокойник лицо историческое. Теперь-то покойник, это другое дело. Труфальдино там, Пьеро, Арлекин, Канатоходец, может быть, некто Он. Но если отстраниться на некоторое время, поглядеть как бы издали и при этом взять преступника как историческую единицу и тоже обозначить словом Он, равно и следователя взять за историческую единицу и обозначить тем же словом Он, то можно сказать: расследовал, преступая, или расследуя, преступал. Почему же заранее не совместить? Все это может происходить одновременно. Симультанно, так сказать.

Верочка. Не понимаю.

Полковник. Ну, можно сравнить с деепричастным оборотом. С пятаком, например.

Верочка (хмурится). С каким еще пятаком?

Полковник (игриво грозит пальцем). Ай-ай-ай! Наверное, была троечка по литературе? Пятак падал, звеня и подпрыгивая. Ну, вспомнили? Как не стыдно! Это же Тургенев.

Верочка. При чем здесь Тургенев?

Полковник. Ну! Скажите еще, что Чехов ни при чем. А ружье?