Игорь Адамацкий - Созерцатель

— О простодушный, — улыбнулся Иисус.

— А разве, — заключил Андрей, — твои мысли — это не рыбы, которых ты вытаскиваешь в сетях слов?

— Это так, — согласился Симон.

— Тогда получается, что говорить труднее.

— Пожалуй, — признал Симон, — я был неправ. Как рыба в сети сопротивляется, когда вытаскиваешь из воды, так и мысли сопротивляются, когда их высказываешь.

— Но когда вытащил сеть и видишь: там рыба, ты не скажешь, что ее нет? — закончил Андрей. — Тогда почему ты не увидел рыбы в сетях слов Учителя?

— Объясни, брат.

Андрей снова лег на спину и положил руки под голову. Парящая птица в небе передвинулась еще дальше.

— Если к ночи дождь, — сказал Андрей рассеянно и продолжая думать о чем-то своем, — если будет дождь, тогда Учитель прав, и он может преодолеть расстояние времени. Но тогда прав и я, — повернул Андрей тонкое свое лицо к брату, — и могу когда-нибудь преодолеть расстояние плоти своей. Ибо Учитель человек и я человек.

Иисус внимательно посмотрел в безмятежное радостное лицо Андрея.

— Ты хочешь мудрости, брат? — спросил Симон.

— Да, — выдохнул Андрей, — хочу много мудрости. Мудрость веселит душу, как вино пьянит сердце.

— Во многой мудрости много печали, — сказал Иисус. — Помни: кто наблюдает ветер, тому не сеять, и кто смотрит на облака, тому не жать. Ты знаешь, куда приведет эта дорога?

— Знаю, Учитель. Она приведет нас, куда мы званы. И если не свернем, мы придем на свадьбу, и там будет музыка и красивые девушки.

— Так, Андрей, эту дорогу ты знаешь. А знаешь ли ты, сколько дорог у мудрости? — спросил Иисус.

Андрей снова повернулся, подпер голову ладонью. Симон с тайным восторгом переводил взгляд с одного на другого.

— Я чувствую, Учитель, — сказал Андрей, — ты расставляешь сеть, чтобы уловить мою мысль.

— Зачем? — спросил Иисус. — Твоя мысль, как молодая резвая лошадь без всадника. Никто не знает, куда она поскачет. И если я уловлю ее, то у кого спрошу, кому она принадлежит?

— Так! — Симон ударил широкой ладонью по колену. — Душа — всадник мысли. А слова — это поле, по которому она скачет.

Иисус одобрительно кивнул.

— Дорога к мудрости одна, — неуверенно сказал Андрей.

— Тогда почему по ней не идут все? — последовал вопрос.

— Нет, Учитель, дорог у мудрости много.

— Тогда как ты узнаешь, по какой идти?

— Ты прав. Учитель, и я не знаю даже одной дороги к мудрости. Или мне этого не нужно? — весело усомнился Андрей. — И вместо пути к мудрости жениться, как брат мой? — Андрей возвел руки над лицом. — Что лилия между тернами, то возлюбленная моя между девицами! Прекрасны ланиты ее под подвесками и шея в ожерельях! Золотые подвески мы украсим серебряными блестками. Я введу ее в дом пира, и знамя мое над нею — любовь!

— Брат, — рассмеялся Симон. — Сначала построй конюшню мудрости для твоей резвой мысли. И не забудь о всаднике — душе твоей. Иначе брести ей пешком по пыли и камням.

Иисус надел сандалии, обернул кожаные ремешки вокруг щиколоток, легко встал, поднял узел с подарками. Симон, плотный, крепкий, надел пояс с ножнами, обтер ладонью потную шею. Андрей снизу смотрел на Иисуса.

— Равуни, — сказал Андрей, — ты знаешь священные книги, тебя учили храмовые мудрецы, ты спорил с гимнософами. Скажи мне путь мой.

— Встань и иди, — протянул руку Иисус. — Нас ждут.

Андрей принял протянутую руку, поднялся, взял посох посмотрел в небо: парящей птицы не было.

— Ты прав, Учитель, — сказал он. — Я не знаю путей ветра, как же мне знать пути человеческие?

— Не печалься, — ласково сказал Иисус, — вино мысли веселит душу, а за все отвечает серебро мудрости. Придет время, и у тебя будет много этого серебра.

Андрей вздохнул, оглядел дерево, под которым они сидели.

— Мне казалось, — улыбнулся он, — что здесь мы отдыхали вечность, а листья дерева не успели даже пожелтеть. Значит, осень еще не пришла.

— Учитель, — сказал Симон, указывая на узел с подарками, — дай мне ношу твою.

— Оставь, Кифа, не сейчас понесешь. Твоя ноша будет тяжелее моей.

— Равуни! — Андрей коснулся плеча Иисуса. — Я хочу посмотреть в твои глаза.

— Посмотри...

Несколько мгновений Андрей смотрел в спокойные печальные глаза.

— Что ты увидел, скажешь? — серьезно спросил Иисус.

Андрей покачал головой и молча пошел вперед, вниз по дороге. Жесткая трава, примятая их телами, поднималась.

Он подобрал хитон, сел на шершавую мраморную скамью, рядом положил узелок с лепешками и посмотрел вокруг: справа поднимались вверх пустые каменные скамьи, где-то там, за деревьями, высился храм Ромы и Августа и массивное навершие Парфенона.