Игорь Адамацкий - Созерцатель

— Если уж мы используем подобную терминологию, — возмутился я, — то позволь заметить, что наши духовные ценности давным давно переправлены за рубеж и пущены в оборот, и приносят прибавочную стоимость. Не нам, к сожалению. Что же касается меня как производительной силы, то в условиях всеобщей автоматизации и роботизации я не представляю интереса. Что до меня как изготовителя некоего интеллектуального продукта, то я готов производить его в другом месте обитания, скажем, в какой-нибудь маленькой независимой стране, и безвозмездно передавать свои продукты в наш национальный духовный фонд.

— Независимых стран не существует, — улыбнулся он довольно. — Весь мир зависит друг от друга. Поэтому и твои слепки с духовного клише не будут нашими слепками, а ихними, то есть враждебными, и, стало быть, будут исполнять агентурные функции, подрывающие наши основы, лары, пенаты и очаги. Мы, то есть страна, не позволим.

Вот тебе и на. Он уже представляет всю страну. Всю массу похожих слепков, по которым только и можно распознать, что это именно такая страна, а не иная.

— Тождество элементов, — произнес он с философической меланхолией, — тождество элементов доказывает существование системы. Я тождествен любому другому элементу в стране, и в этом моя сила. Сила коллектива, сила народа, — заключил он с патетическим вызовом. — Свобода онэлемента есть свобода выбирать степень тождественности.

— Но я не хочу быть тождественным! — воскликнул я.

— Для системы твои личные пристрастия несущественны, — рассмеялся он. — Для себя, внутреннего человека, ты вправе произнести следующую постановку: ты можешь быть тождественным самому себе, а ты сам — есть тождество любого другого элемента системы. Твоя внутренняя личность оригинальна, а внешняя тиражирована, так что ты вполне и неподсудно можешь развивать себя, внутреннего, тождественного самому себе, в то время как ты — внешний должен быть тождествен любому другому элементу системы, хотя на самом деле любой другой элемент тождествен тебе, и это должно быть для тебя предметом особой гордости. Представляешь? Все похожи на тебя! Какое счастье.

Да, он получил прекрасное начальное образование.

— Конечно, — подтвердил он, — у нас в школе был математик, который из всего курса математики знал лишь тождество. Поэтому всякий урок он вел так «Тему нашего сегодняшнего занятия, дети, вы прочитаете в учебнике, а мы с вами займемся тождеством». Принцип всеобщей тождественности был его «бзиком». Если, например, говорили о погоде, то он заявлял: «Сегодняшняя погода тождественна самой себе». Или: «Сегодняшняя погода тождественна прошлогодней того же дня». Если мы выезжали на сельхозработы, тождественные трудовым каникулам, то он заставлял нас сортировать картофель тождественных размеров и он свирепел, если мы ошибались или не выполняли приказ.«Только солдат, — говорил он, — тождественный солдату уставного тождества, избавлен от ошибок, тождественных поражению, тождественному гибели».

— Допустим, — соглашался я, — но не будет ли подобная тождественность тождественна дурной бесконечности?

— Ни в коем случае, — отвечал он, — бесконечность не может быть дурна. Она красива и умна. Она прекрасна, как мечта человечества о себе. В той системе, о которой мы с тобой говорим, половина элементов — сумасшедшие, и они тождественны второй половине несумасшедших, причем их внутреннее состояние тождественно. Ибо всякий сумасшедший есть сумасшедший наружу, а внутрь он не сумасшедший, а очень здравый, ибо следует собственной логике. А всякий несумасшедший, есть несумасшедший лишь наружу, а внутрь он сумасшедший, так как нездравый, ибо следует несобственной логике.

— Так что из этого якобы следует? — спросил я нетерпеливо, показывая, что мне надоели его якобы философские плетения.

— Из этого следует, — важно сказал он, что поскольку мы с тобой есть тождественные элементы, следовательно уезжаешь из страны ты. То есть якобы ты уезжаешь из страны обитания в страну обетования, но на самом деле уезжаю я.

— Как же так? Я не согласен.

— Якобы не согласен, — горячо загорелся он идеей, — а на самом деле ты уже все обдумал и решил за меня. — Он привстал и с чувством пожал мне руку. — Как это я мыслю? — спросил он. — Я мыслю так. Ты собираешь все необходимые документы на отъезд, затем передаешь мне, якобы мне, который есть на самом деле твое полное, неотъемлемое тождество. Я, то есть ты, уезжаешь, и у нас начинается переписка. Ты читал письма эмигрантов?