Валерий Попов - Нас ждут

На стене зала висела светящаяся схема: яркие нити шли от станции, расположенной в самом низу карты, на самый верх, к Ледовитому океану, и на другой край — на Дальний Восток. От зала отходили во все стороны длинные широкие бетонные коридоры без окон. Да и понятно: куда эти окна могут смотреть? Под воду?

В коридорах было людно, тепло, стояли столы, с которых продавались из горячих кастрюль горячие сардельки. Я нашёл в кошельке рубль, съел горячую сардельку, потом продавщица в белой куртке налила мне в бумажный стаканчик из чайника кофе с молоком.

Тепло и блаженство разлились по рукам и ногам. Мне захотелось куда-нибудь присесть, отдохнуть, но присесть здесь было некуда: стульев тут не полагалось; из лентяев, желающих присесть в такой момент, был здесь только я один.

В коридоре на длинной рейке подвешивали застеклённые фотографии передовиков. Я поискал знакомых. Вот этот — Сидор Калачов — похож вроде на того небритого бетонщика, с которым я виделся наверху и который провёл потом БелАЗ с бетоном сквозь водопад.

Я долго приглядывался. Он это или нет? Непонятно. На фотографии — он чисто выбритый, в галстуке, улыбающийся... но всё же он!

По коридорам ходили люди, обвешанные фотоаппаратами, — корреспонденты, катили на колёсиках с длинным вьющимся сзади кабелем телевизионную камеру под названием суперортикон — уж я как-нибудь разбираюсь в телевидении, — покрутился там в своё время, повыступал!

А вот, разговаривая о чём-то с осветителем, стоял знаменитый телекомментатор, комментирующий обычно самые важные в мире события. Забыл, к сожалению, его фамилию... что-то оканчивающееся на «ов». Может быть, и меня покажут?

«Да нет, — понял я вдруг. — Не надо. Я эту ГЭС не строил, зачем лезть? И так достаточно людей, которые делать не делают, а всюду высовываются. Нет. Не надо показывать меня! Разве что так, вполоборота, чтобы можно было меня узнать, но с трудом».

Вон прошёл дядя Кадя, вернее, протащил на длинном тросе тяжёлую железную тележку, нагруженную аппаратурой.

— А ну-ка посторонись! Рано свою гляделку наставил! — хрипло сказал дядя Кадя телевизионщику, и тот испуганно посторонился. Правильно, — дядя Кадя здесь главный! Я хотел было подскочить к нему, но потом решил не показываться: нервы дяде Каде пригодятся ещё, особенно в такой напряжённый момент.

— Михалыч, скоро вы, нет? — К нему подошёл небритый бетонщик. — Замучила нас вода наверху, когда наконец примете её?

Ради этого человека дядя Кадя остановился, снял рукавицу, пожал руку.

— Держись, Петрович! Масло где-то просачивается, из системы торможения! Найдём дефект — можно будет пускать!

— Да ладно, не торопитесь так уж, делайте нормально! А то мы думали: заснули вы тут?

— Да нет, двигаемся понемножку!

— Ну тогда порядок! — проговорил бетонщик, и они, пожав снова руки, разошлись. Бетонщик пошёл наверх, где ледяной ветер и водопады, — я даже поёжился. А дядя Кадя открыл ломиком почти посередине зала маленький люк, шириной, наверное, с тарелку, и, двигая плечами, начал ввинчиваться туда. Вот он исчез, и туда начали ему подавать аппаратуру с тележки. Потом туда же влез второй, третий... четвёртый. Как они помещаются там, в этом люке шириной с тарелку?

Я долго сидел на корточках возле этого люка, ожидая, когда оттуда появится мой любимый дядя, но он неожиданно, как в фокусах Кио, появился вдруг сзади меня, войдя в зал через широкие ворота, и тут увидел меня, подошёл ко мне.

— Слушай! Кто тебе позволил болтаться тут?

— А я не болтаюсь! Ну хотите, я залезу в этот люк вместо вас? Мне легче будет, я всё-таки поуже!

— Маленько опоздал! — усмехнулся дядя Кадя. — Там вроде порядок уже. Долго ты будешь ещё тут?

— Как все!

— Как все! — усмехнулся дядя Кадя. — Тут такие есть, которые две недели уже... и ещё неделю проторчат, после пуска! Ладно! Не прогоняю тебя только потому, что на улице бог знает что творится. Всемирный потоп! Поэтому ты уж лучше тут будь, на улицу не выбегай. Но под ногами у людей не путайся — не до тебя! Вон, ступай на галёрку, зрители там все находятся, а тут только участники! Обещаешь?

— Хорошо!

— И не уходи! Меня жди. Вместе поедем, сразу после пуска... тьфу, тьфу! — Дядя Кадя суеверно сплюнул через плечо, поискал дерево, чтобы постучать, но в этом железобетонном здании дерева не увидел, поэтому, улыбнувшись, стукнул два раза по моей голове.

Дядя Кадя ушёл. Я посмотрел вверх, на галерейку под потолком: оттуда, как гроздья винограда, свешивались люди.