Валерий Попов - Любовь тигра [Повести и рассказы]

Захохотали.

— Ну, не скажи! — Егор улыбнулся. — Мне на сбивание тебя с праведного пути выделены — вот — четыре тысячи восемьсот долларов, две тысячи четыре японских йены, два лева!

— А почему левов так мало? — обиженно говорю.

— Ну — все же — валюта социалистической страны... трудно достать... потому, наверное, — Егор говорит.

Некоторое время я дулся еще на слишком малое количество левов, потом простил.

Разлили по новой. Тут давно уже вокруг нас крутился солист Наглопевцев, драматический тенор, который должен был, по идее, своим пением покорить Запад, но застрял здесь. Жил, впрочем, неплохо, выпивку чуял за километр. И тут он уже давно спиралями ходил вокруг нас, равнодушно напевая — несколько раз на него, как тигр, из-за пальмовых стволов накидывался Пахомыч, отпихивал Наглопевцева, но тот, описав петлю, снова приближался. Наконец, обманув Пахомыча, сел. Запели втроем.

Пахомыч несколько раз мимо проходил, покашливая. После, в один из проходов, даже явственно проговорил: «Я — осина!»

Не мог уж в этой тропической местности не такой выделяющийся образ придумать: где тут осины? Строго ему указал.

— Это твой, что ли? — Егор спрашивает.

— Бери, — говорю ему. — Охотно тебе его отдам!

— А вот это не надо! — с обычным его сохранившимся гонором Егор говорит. — Этих явок, адресов, кличек — не надо! Мне дано четкое задание — работать с тобой — я и работаю.

— Тогда еще по рюмочке?

— Наливай!

Тут Наглопевцев с присущей ему наглостью в разговор встрял.

— Меня, между прочим, в Монголии тоже вербовали. Я им говорю: «Я певец!» А они мне говорят: «Ну и что? Пожалуйста — пой! А в свободное время — шпионь!» У меня как раз тогда на полтора года контракт с Улан-Баторской филармонией был. Ну — попел я, поглядел — за чем шпионить? За окнами гостиницы — степь до горизонта, и все! В пять утра — встает огромное красное солнце — и все! За солнцем, что ли, шпионить?

— Все вы лентяи, бездельники! — пробормотал я, разливая остатки (Наглопевцев подгреб со стаканчиком для бритья).

— Зато, вообще — отличная баба там у меня была!

— ...Монголка?

— Почему — монголка? Полька!

— Откуда там польки-то взялись?

— Да там поляки комбинат какой-то секретный строили!

— Вот за поляками и надо было следить! — вскричали мы с Егором в один голос. Инструктора!

— Не... — Наглопевцев зевнул. — За поляками Миха шпионил, сосед мой по номеру. Рожею заболел — пришлось эвакуироваться.

Наглопевцев зевнул. Как-то без огонька он, черт возьми, рассказывал о своей разведывательной деятельности! Да и мы, черт бы его побрал, работали как-то без огонька! Куда-то девался огонек! Вот в прежние годы, я читал, наш разведчик один руку себе отпилил, чтобы уйти. Или, кажется, кому-то другому руку отпилил, чтобы тот ушел... что-то в этом роде. А мы? Руки-ноги целые, глаза наглые. Смежили тут свои веки, решили немножко вздремнуть перед решающими событиями. Напрасно Пахомыч проносился по пляжу, с оглушительным шепотом : «Я — осина!»

Во сне Пахомыч превратился в настоящую осину, которая одиноко серела среди пальм, и скрипучий голос Пахомыча скрипел, чтобы я на нем повесился. Как же, разбежался!

Реальность оказалась фантастичнее сна: Пахомыч танцевал с Наглопевцевым твист, вокруг валялось уже несколько бутылок, а Егор из своей — видимо, засекреченной? — рации извлекал разухабистую музыку. На что тайные, но могущественные силы наших государств тратят свои тайные, но могущественные, деньги? На пьянку, в сущности — иначе это не назовешь! Оформлено это, конечно, будет, как тайное, очень дорогостоящее знакомство двух агентов... а в сущности — обыкновенная гулянка. Может, остановить эту процедуру, сэкономив нашим государствам немалые деньги?

— Все! На сегодня достаточно! — я резко встал.

Все, застыв в самых неожиданных позах, с болью и недоумением смотрели на меня.

— Как это — хватит? Мы только начали! — капризно проговорил Наглопевцев.

— А ты-то, вообще, кто такой? — уже в бешенстве закричал я. — Самозванец! Кто тебя звал? Разведку какой страны ты, в сущности, представляешь?

Наглопевцев нагло молчал.

Я уже понимал, что вспылил напрасно — не на это, так на что-то подобное деньги уйдут...

— Ну все! — проговорил я. — По рюмочке — и довольно!

Все оживились, задвигались.

— Вот это разговор!

Я отозвал в сторону Егора:

— Во сколько у тебя связь?

— Связь? — растерянно забормотал он, роясь в кармане. — Какая связь? Ах, да!